«Кругом, возможно, Хармс»
О мероприятии
Красота идеи в том, чтобы собрать весь спектр абсурдов — и абсурд как художественный прием, и абсурд как экзистенциальную стратегию, и просто пьяный бред свихнувшейся реальности.
Кем бы Хармс был сегодня? задается вопросом Михаил Карасик. Может, Эдуардом Лимоновым? Делать произведение искусства из собственной жизни жест радикальный, ответственный, героический. Этого человека очень интересно представлять себе в подробностях, по минутам. Вот он пишет отличные, лучшие детские стихи, и они его кормят. А вот он выходит во двор и дети от страха утекают врассыпную.
Карасику, предводителю многолетней хармсиады, идеологу выставок, конференций, фестивалей и «Хармсиздата» удалось еще раз собрать художественный отряд. Десант высаживается в нескольких залах Строгановского дворца. В этот раз почти не будет иллюстраций. Петербургские, московские и один голландский художники посвящают юбиляру артефакты «в духе», «по поводу» или «о нем». В целом получается выставка-паломничество, только не в пространстве, а во времени. Возложение части себя на могилу воина, со славой поверженного на поле боя со здравым смыслом. Интонация варьируется от возвышенной до глумливой.
Виталий Пушницкий, как всегда, размышляющий в масштабах Вселенной, создал целый мемориал комнату-инсталляцию с полом-колумбарием, сплошь уложенным раскрытыми книгами и надгробными плитами, со смятым одеялом-скульптурой на железной кровати, с апокалипсической живописью почти в духе Мазаччо и с заспиртованными персонажами в колбах. Жаль, что идею «попирания смысла вещей не удалось довести до предела ходить по книгам нельзя.
Две видеоинсталляции 689. Ровно Людмилы Беловой и О явлениях и существованиях Андре Шройдерса воспроизводят в движущейся картинке предполагаемую оптику Хармса. Сергей Якунин выставляет объекты из не имеющего границ проекта Хармс-кабинет псевдоантикварные и квазифункциональные
фиговины, бесконечно остроумные и многозначительные. Дверки открываются, ручки крутятся, трубы и трубочки звучат, веревочки тянутся, блоки и рычаги работают, полезная работа по осознанию мира совершается. Хармсиада жутковатые сюрреалистические фотопортреты, от которых мороз пробирает по коже и в памяти всплывают злые вудуисты, тыкающие булавками в фотографии несчастных жертв, возможно, лучшая серия Андрея Чежина.
Ко многим объектам на выставке можно прямо подобрать цитаты из Хармса. Например, к замечательным Электрифицированным лифчикам Владимира Козина: Как часто при исключительной фигуре, изумительной
груди и чудных ногах попадается такая хамская пролетарская рожа, что делается так досадно».
Кураторы выставки в Румянцевском особняке пошли другим путем: они искали и находили крупицы абсурда, персонификацией которого был Хармс, в творчестве его современников. Причем не только таких шаманов авангарда, как Матюшин с его теорией «расширенного смотрения» (он тренировал учеников видеть затылком), но и самых «невинных» реалистов. Красота идеи в том, чтобы собрать весь спектр абсурдов и абсурд как художественный прием, и абсурд как экзистенциальную стратегию, и просто пьяный бред свихнувшейся реальности абсурд советского чайника, штанов со штрипками, неказистых табуреток, улиц, всего быта и коммунальных отношений. Идеальный, совершенный в своей абсурдности
предмет, пододеяльник, на котором масляной краской написано «НОГИ», и сегодня еще можно обнаружить в какой-нибудь заштатной больнице.