Грета Гервиг: «Выгнали из театральной труппы? Создай свою!»

Когда сидишь напротив Греты Гервиг, трудно не чувствовать себя так, будто ты оказался в одном из ее фильмов. 32-летняя актриса и сценаристка отчаянно жестикулирует, обсуждая «После работы» Мартина Скорсезе, кино, немало повлиявшее на ее новую картину «Мисс Америка». В трех метрах слева от нас за столом из состаренного дерева сидят двое в очках – они вполне могли бы послужить статистами для «Мисс» или «Милой Фрэнсис», двух ее нью-йоркских фильмах, снятых в сотрудничестве с режиссером (и бойфрендом Гервиг) Ноа Баумбахом. Они разбирают второй сезон «Настоящего детектива» и обсуждают типичные проблемы фрилансеров. Сцену легко представить в одном из сценариев Гервиг и Баумбаха: «Улица. Кофейня в Бруклине. Полдень. Интерьер. Несколько компаний 20-30-летних модников обсуждают поп-культуру и собственные планы под музыку Rolling Stones. Склейка. Грета пьет черный чай».

 «Мисс Америка», 2015 год

Своей, всегда немного удивленной, взбалмошной манерой вести себя на людях Гервиг и сама напоминает собственных персонажей. В одну секунду она донимает официантку в надежде на то, что тарелка с яйцами, беконом и хлебцами предназначается именно ей. В следующую, набив рот яйцом пашот, она уже продолжает свой монолог о «После работы»: «Гриффин Данн и Розанна Аркетт чертовски хороши. А странная, причудливая энергия, которая есть в этом фильме? Это чувство, которое вообще есть во многих картинах Скорсезе. Чувство… как будто тебя только что вставили наркотики?»

«Римские приключения», 2012 год

Этот ритм речи, скачущий между острейшей, отточенной артикуляцией и некоторой растерянностью (Гервиг то и дело заканчивает утверждения паузой, которая переходит в вопрос), впечатлил многих, когда Гервиг начала появляться в инди-фильмах середины нулевых. Ее тут же короновали главной звездой мамблкора (немного уничижительный термин для полуимпровизированных, безбюджетных фильмов о метаниях 20-летних) – после фильмов вроде «Ханна поднимается по лестнице» Джо Суонберга и «Пакетоголовый» братьев Дюпласс. За вниманием, которое к ней привлекли эти мимолетные проекты, последовали главные роли у режиссеров рангом повыше: «Гринберг» Баумбаха, «Девицы в беде» Уита Стиллмана, «Римские приключения» кумира ее школьных лет Вуди Аллена. В газете The New York Times ее назвали «главной актрисой своего поколения». Теперь же, после «Милой Фрэнсис» и «Мисс Америки» она еще и осваивается в новой роли крайне востребованной сценаристки. Неплохо для девушки, в 18 лет сбежавшей из Сакраменто в Нью-Йорк без всяких планов на кинокарьеру.

Что вдохновило «Мисс Америку»?

В одном из других сценариев, которые я писала, была эта героиня, Брук. Очень интересная. И мы вдруг поняли, что она заслуживает собственное кино. Так что Брук была отправной точкой, потом появилась вторая героиня, Лола, а затем и весь мир фильма. А еще мы смотрели много кино 1980-х, «После работы», «Дикую штучку», и хотели сделать что-то похожее, историю о зануде из деловой части города, который оказывается в безумном мире богемы. В 1980-х еще было разделение между людьми из Бруклина и яппи с Манхэттена. Если «Милая Фрэнсис» была про современность, но при этом выглядела фильмом из 1960-х, то здесь мы хотели снять кино 1980-х в наши дни. Что, кстати, объясняет все эти синтезаторы в саундтреке.

Как вы с Ноа Баумбахом пишете?

Ну, мы точно не садимся вдвоем за один ноутбук. Вместе мы просто собираем все воедино. У кого-то из нас есть что-то сырое, несколько страниц текста, которые не обязательно напрашиваются в кино или вписываются в историю. Мы читаем их вслух, обсуждаем сюжет, мир, героев, затем расходимся, пишем каждый на этой основе что-то свое, обмениваемся, снова читаем вслух. А в какой-то момент, когда материал обретает форму, кто-то говорит: «Что-то мне не дается эта сцена. Может, ты попробуешь?» Когда я писала одна, мне не хватало этого чтения вслух – оно дает тебе возможность вслушаться в язык, как он работает. Многое зависит от ритма, и если он не подходит, ты скорее заметишь это на слух, чем на глаз.

В «Мисс Америке» есть большой эпизод с конфронтацией, который разворачивается в загородном доме в Коннектикуте и смотрится почти как спектакль. Слишком много диалогов!

Это намеренно!

Было ли тяжело его снимать? В некоторых сценах кажется, будто одновременно говорят семь человек.

А еще люди постоянно входят и выходят из помещения! Боже, это было действительно тяжело. Ну то есть, я не помню, сколько дней мы там провели, но когда мы закончили снимать в этом доме, у всех было ощущение, будто мы там целую жизнь провели.

Не заходили в тупик, когда прописывали эти сцены?

Неоднократно. Я помню, что нам казалось, как будто мы точно поняли все, что должно в этом доме произойти – а потом выяснилось, что у нас есть десять разных версий. Например, в одной моя героиня Брук не дает Мими Клер уехать, ложась прямо под колеса ее машины. И еще из-за «Дикой штучки» мне хотелось, чтобы была сцена, в которой все танцуют. Но у меня никак не получалось вписать ее так, чтобы это было элегантно. Она просто не подходила. Я много смотрю бейсбол, и он кажется мне хорошей метафорой драматургии – иногда на поле происходит нечто невероятно красивое, какой-нибудь классный хоум-ран, но большую часть времени команды набирают очки неприглядным, утомительным трудом.

Актриса Лола Кирк прекрасна в «Мисс Америке». А я при этом шел в кино, не осознавая, что она полноценная звезда фильма.

О нет, это ее роль главная, а не моя. Она же присутствует в каждой сцене. Честно говоря, героиня Лолы больше похожа на меня, чем Брук. Я училась в Барнарде и носила гигантские, растянутые блейзеры, а еще была склонна идеализировать других людей – в точности как ее героиня. Сама Лола очень крутая. Она невероятно уверена в себе, выросла на Манхэттене, ничего не боится и плевать на всех хотела. Я стеснялась ее даже все время съемок. Но вот доказательство того, что она хорошая актриса – при всей своей крутизне она легко сыграла девушку, в себе намного менее уверенную и хрупкую.

Расскажите об учебе в колледже.

В самую первую ночь у меня было это жуткое осознание: «Я же никого здесь не знаю!» Не знаю никого из этих людей. Я чувствовала себя так, будто мне надо вернуться, что мне там не место. Но ничего, справилась, нашла способ существования.

Вы же в колледже занимались импровизационным театром?

О да. Мы назывались «Движением чаепития» до того, как республиканцы подхватили это название. Кейт Маккиннон была у нас самым ярким членом труппы. Мы были в одном классе, вместе занимались театром, и нас обеих выгнали из основной театральной труппы. Поэтому мы создали свою! И еще и выступления назначали на то же время, что и основная труппа – чтобы людям пришлось выбирать, на кого идти смотреть. Было круто и очень смешно. Я люблю импровизацию на сцене. Намного больше, чем в кино.

Правда? Это странно.

Ну да, я ведь уже в сотне фильмов, построенных на импровизации, поучаствовала. Но в «Милой Фрэнсис» и «Мисс Америке» мы вообще не отступали от сценария. В кино импровизация не работает – только в очень небольших дозах. Только лучшим комикам это удается, смотреть же, как обычные актеры на экране думают, что сказать, чаще всего невыносимо.

Вы в Нью-Йорке живете с тех пор, как приехали учиться в колледже, так ведь?

Да, с 2002-го. Уже 13 лет! Обожаю этот город.

Над чем вы работаете, кроме своих актерских проектов?

Пишу сценарии. Только что закончила сценарий, который написала сама, без Ноа – и сама буду его ставить как режиссер. И еще один – для большой студии, наконец-то нормальные деньги заработала (смеется). Впервые мне заплатили за сценарий! Чувствую себя так же, как когда в самый первый раз получила гонорар за роль. То есть до сих пор поверить не могу! Люди редко об этом говорят, но что может быть лучше, чем когда тебе платят за сценарии и за актерскую игру! Это лучше чем любое другое занятие, которое приходит мне в голову.