Хардкор (2015 год)

Бравурный, инфантильный русский боевик от первого лица — не столько революция в жанре, сколько любопытная к нему поправка.

Только в первые пять минут «Хардкора» зритель (именно зритель — взгляду от первого лица фильм не изменяет) успеет услышать матерное оскорбление в свой адрес от Тима Рота, обрести кибернетические протезы и имя (Генри), даже блондинку-жену (Хэйли Беннетт), пострелять и получить по башне самому, наконец, плюхнуться со всей дури на Трешку. Дальше больше. Калаши, гранаты, огнемет. Данила Козловский с мелированием и телекинезом. Паркур на Котельнической, клоны, танк. Равшана Куркова в подземном переходе. Вечно респаунящийся, как в онлайн-шутерах, напарник Джимми (Шарлто Коупли). Сиськи, много сисек.

О «Хардкоре» проще говорить языком форумов для фанатов видеоигр, чем кинокритики — справедливости ради, большего уважения к шутерам, чем к боевикам, фильм и не скрывает. Сюжет, мгновенно выдающий свою интригу с головой, нужен здесь только для того, чтобы разворачивать перед зачарованным (или пригвожденным, кому как) субьективностью камеры зрителем разнообразные экшен-аттракционы. В этом плане ему вполне хватает изобретательности на полтора часа — то с циничной иронией взлетят мешками подорванные гранатой тела, то безымянный актер с GoPro вдруг засмотрится на высоте оземь, провоцируя приступ акрофобии. Другое дело, что кино все-таки не видеоигра — и работает по другим законам.

Качество фильма всегда зависит от соответствия средств целям. Изобретательность формы немыслима без прогрессивных идей — иначе часто оказывается позерством, бессмысленной бравадой. «Хардкору» не обязательно должно быть, что сказать — и не так уж важно, что его революционность мнима (Фриц Ланг в «М» пользовался субъективной камерой, чтобы шокировать зрителя, показав ему взгляд убийцы, — куда как более оправданный прием). Но не обязательно фильму Ильи Найшуллера и складываться в насквозь вторичную историю, по своей сути и методам даже регрессивную, а не передовую.

«Хардкор», кажется, не вполне осознанно, подыгрывает разнообразным подростковым комплексам — от патологической зависимости от фигуры отца (привет, Тим Рот) до незамутненной, веселой мизогинии (привет, сиськи). При всей неместности постановки это все-таки очень русское кино — замешанное на патерналистских страхах и кровавых фантазмах. Восхваляя его за эффектность, почти игровую интерактивность зрительского опыта, важно помнить, что субъективной камерой часто пользуется еще один жанр съемки — порнография. Подобно ей «Хардкор» не может скрыть искусственный характер своего откровения. Если Ланг или Хичкок с помощью субъективной камеры задавали зрителю неудобные, сложные вопросы, то этот фильм боится любых действий с аудиторией, кроме дешевого, быстрого удовлетворения фантазий. По меркам кино (а не видеоигр и порно), эта инфантильность — софткор, так что свое название фильм не оправдывает.