Дина Рубина: Петербург для меня – это Высокое

— Дина Ильинична, в аннотации к выставке Вы объяснили ее название: «Окно – самая поэтичная метафора нашего стремления в мир, соблазн овладения этим миром и в то же время – возможность побега из него. Мы с Борисом задумали странную совместную книгу, где оконные переплеты в его картинах плавно входили бы в переплет книжный, а крестовина подрамника служила бы образом надежной крестовины окна-сюжета». Наверняка о метафоре окна, как границы между искусством и жизнью Вы задумывались задолго до того, как сочинили совместный проект?

— Расскажу эпизод из моего детства в Ташкенте, который запомнился и стал значим для моих размышлений на эту тему. Во время землетрясения стена дома моего деда так аккуратно рухнула, что не задела детскую кроватку, на которой я спала. Родители, когда опасность миновала, решили меня не будить – так я и спала до утра под открытым небом. Когда же проснулась и открыла глаза, то окружающее меня потрясло: я лежу на кровати, а рядом кипит жизнь улицы и даже соседские мальчишки как обычно уговаривают мою бабку отпустить меня с ними ловить скорпионов… Это было так неправдоподобно-театрально! Катастрофа и обыденная жизнь на равных. Чем не окно в иную реальность? Литературное и живописное произведение – всегда своего рода подглядывание за тем, что видимо всеми и одновременно видимо иначе самим Художником.

— Ваши Окна намеренно находятся в разных географических пространствах?

— Я очень люблю путешествия, потому что они обостряют восприятие и любой уличный эпизод может стать основой или импульсом к литературному, живописному сюжету. Мы с мужем объездили множество стран и всюду открывали «свои окна». Результат – эта книга и выставка, на которой живописные полотна мужа и наших друзей-художников соседствуют с фрагментами из моих литературных произведений. Одно дополняет другое.

— Путешествия в какие страны Вы особенно любите?

— Нам разное интересно. Очень хорошо себя ощущаем в Праге, Чехии. На выставке у Бориса представлена его работа с летящей по небу скульптурной парой именно в Карловых Варах. В отличие от шагаловских влюбленных у него люди ощущают земное притяжение, они не оторваны от почвы под ногами… Ангел ниже Человека, ведь Человек обладает свободой выбора, он её выстрадывает всей своей жизнью… Очень любим Амстердам – там в прямом смысле окна первых этажей у каждой семьи превращены в своего рода витрины (такова национальная традиция) и можно разглядывать парадно выставленную мебель в сочетании с самым заурядным поведением домочадцев. Вообще мне не так важна страна, сколько какие там у меня были впечатления. Я – русский писатель, живущий в Израиле, мои книги издаются по всему миру. С каждым местом на планете, как и с каждым человеком – свои отношения.

— А какие у Вас отношения с Санкт-Петербургом?

— Если с Москвой, в которой я жила и откуда уехала в эмиграцию, у меня роман не сложился, то с Петербургом – наоборот. Впервые я сюда попала в девятнадцать лет, была в это время влюблена и город чрезвычайно усилил чувства. Петербург для меня – это Высокое, это город, который сам строит человека в нем находящегося. Я счастлива, что выставка проходит в залах прекрасного Шереметьевского дворца, очень петербургском месте из окон которого открывается вид во внутренний дворик-сквер, в котором, посмотрите, как прекрасно девушка идет по аллее и кормит слетающихся к ней со всех сторон голубей… В этом месте жила Анна Ахматова и от мыслей о ней здесь особенно хорошо.

— Ваши произведения чаще всего очень плотно «заселены людьми», а те девять новелл, что вошли в книгу уже имеют больше пространства «прореженного»? Своего рода литературный импрессионизм?

— Да, захотелось Отдохновения. Это не значит, что я отдыхала-халтурила: лишь бы что-то написать… Просто, словно захотелось открыть окно и проветрить — поэтому в новеллах много описаний не связанных сюжетной линией. Окна тем и отличаются от дверей, что они предлагают наблюдать, а не действовать.

— В Ваших произведениях очень много конкретики, «живой жизни» со всей ее материальной плотью. Конкретные люди, события – обязательны как источник вдохновения?

— Для мня важен импульс, вызванный реальным событием или чувством по поводу него, но всегда у творчества много своего рода этажей – одни сюжеты и впечатления накладываются на другие, прорастают друг в друга, никогда одна линия не продолжается самостоятельно. Любой персонаж – собирательный образ.

— На Ваш взгляд творчество должно быть только профессиональным или занятия искусством для каждого человека полезно и уводит от суеты жизни?

— Нет, я принципиально против самодеятельности, как в литературе, так и в живописи. У меня был очень строгий отец-художник, который настоял на том, чтобы у меня было музыкальное образование и тщательно следил за тем, чтобы я занималось хорошо. Когда же стало очевидно мое литературное призвание – он поддержал меня в том, что мне давалось еще лучше, чем музыка. Нужно, чтобы каждый человек, осознав свои сильные стороны, развивал именно их и замечательно бы занимался своим делом. А за открытием себя обращался бы к книгам написанными теми, кто уже это делает замечательно.

— Как вы относитесь к книжной иллюстрации? Вашим книгам нужны иллюстрации?

— Книжная иллюстрация имеет богатую традицию, и мы знаем великолепные примеры в этой области. У меня также были прекрасно иллюстрированные книги, но вообще-то мои тексты не нуждаются обязательно в картинке, они ее «рисуют» на своем языке. В книге «Окна» – картины мужа — не столько иллюстрации к тексту, сколько — его дополнение. Иногда написанное служило импульсом к картине, иногда – наоборот, иногда просто из сочетания текста с изображением возникал новый ключ к обоим произведениям.

— Вы с мужем друг для друга тоже — Окна?

— Безусловно. Любой человек для другого – окно, в которое смотришь и видишь новый мир. До этого мира иногда трудно докричаться, понять услышал он тебя или нет; а еще очень сложно почувствовать, когда прав не Ты, а – Он.

_{Беседовала Влада Липская}