Три вопроса Ренни Харлину
Как вы узнали об истории таинственно погибшей в горах группы Дятлова?
Она словно меня преследовала, представляете? Я всюду на нее натыкался — открыв какой-нибудь журнал, включив телевизор — и если сначала отмахивался, то потом решил разузнать, в чем дело. И я был потрясен. Я не мог поверить, что еще есть истории, настолько завораживающие — и при этом не перенесенные на экран. Тут же позвонил своему агенту со словами «Мы обязаны сделать этот фильм!», и все завертелось. Вскоре я уже был в Кировске, маленьком городе за Полярным кругом и дрожал от холода.
Чем же эта история так вас заворожила?
Как раз мощью своей таинственности. Есть же десятки версий того, почему эти советские альпинисты погибли — начиная с военных экспериментов и заканчивая йети. Мне было любопытно попробовать представить свою разгадку этой тайны. И мне кажется, у нас получилось — мы, конечно, не претендуем на то, что раскрыли правду (да это и не нужно, кино — в первую очередь, иллюзия), но вышло убедительно. Мне нравилось, что основываясь на истории инцидента полувековой давности, в сущности можно снять фильм о чем угодно — о храбрости, трусости, героизме.
Как вы вообще думаете, в чем причина популярности тайны перевала Дятлова? Почему она продолжает интересовать людей, хотя и намека на разгадку нет?
Как раз потому что, кажется, эту тайну невозможно разгадать. В наше время ведь не осталось почти никаких секретов, все про всех известно, все у всех на виду. И подобные тайны оттого еще сильнее будоражат сознание — в мире полной определенности даже малейшая неопределенность рушит представления о реальности. Мы по-прежнему боимся неизвестности, и чем яснее, разгаданнее мир вокруг нас, тем сильнее этот страх нас притягивает. На нем я и пытался сыграть.