Гитарист группы The Stooges Рон Эштон
Игги Поп был абсолютной звездой, когда его банду The Stooges («Пугала») никто не знал за пределами их родного Детройта. Никто до него не вел себя на сцене так грубо и развязно, не резал себя бутылочными осколками, не прыгал в толпу и уж тем более не демонстрировал публике эрегированный член. Шоу страсти и саморазрушения Игги устраивал под гитарный рев, сырее куска свежей говядины. Манера гитариста Рона Эштона стала образцом для поколений панков и гранджеров и за три десятка лет не изменилась ни на йоту.
Пробовали совершенствовать свой примитивный гитарный стиль?
Я его не совершенствую, играю себе и играю. Конечно, через тысячу концертов точно станешь играть лучше, но главное при этом сохранить свою уникальную манеру. А учусь я постоянно.
Не беспокоят фанаты, которые лезут на сцену по приглашению Игги?
Я теперь умный, стою подальше от края сцены, а мой техник меня прикрывает, если что. Раньше хотелось быть ближе к публике, но эти безумные люди выбегали на сцену, хватали мою гитару и всячески мешали играть. Приходилось даже концерт останавливать. Зато теперь я спокойно наблюдаю со своего места, как фанаты сходят с ума — и это прекрасно. Я понимаю, каково было бы мне, выскочи я на сцену к своей любимой группе.
Что это за группа?
Я люблю многих старых артистов, но некоторые молодые способны заткнуть их за пояс. Например, Джек Уайт из White Stripes, The Hives — отличные парни. А так в моем плеере всегда есть Колтрейн, группы «британского вторжения»: The Yardbyrds, The Kinks, The Beatles, The Stones, Pretty Things — то, на чем я рос.
Сложно представить, что вы любите The Beatles.
Да вы шутите! Если бы не они, мы никогда бы не занялись музыкой, с них все началось. Я брал гитарные уроки, когда мне было лет 10, тогда же пробовал играть на аккордеоне, но по-настоящему увлекся, когда услышал The Beatles. А как они выглядели! Битловские стрижки, ботинки, костюмы, вельветовые пиджаки — как я хотел быть таким же крутым, как они!
Насколько важен имидж, вы можете судить и по The Stooges.
Джек Уайт обмолвился, что Funhouse, по его мнению, лучший альбом всех времен.
Вы можете выделить какую-нибудь пластинку из небольшого каталога Stooges?
Они все как дети, они часть моей жизни, так что однупластинку выделить не получится. Со стороны заметно, как группа менялась от альбома к альбому. И The Weirdness — это не конец пути.
Funhouse — это какое-то конкретное место?
Да, был такой сквот, где мы всей группой жили и занимались тем, чем обычно занимаются молодые люди. Мы чувствовали себя абсолютно свободными: хотели — репетировали, хотели — тусовались с девчонками, пили-курили. Все, о чем писал тогда Игги, это наша жизнь, наш оттяг, непрекращающаяся вечеринка. Мы были очень близки друг другу, все делали вместе.
А теперь?
После распада группы мы не виделись с Игги двадцать лет. По телефону разве что пару раз поговорили. Я даже пришел раз на его концерт, но за кулисы зайти постеснялся. Так что, когда Игги предложил воссоединиться, я нервничал. Но стоило нам встретиться, как началось «А ты помнишь?», и все встало на свои места. Я ведь даже с братом своим виделся раз в год, он в Мичигане живет, а я — во Флориде. Так что воскрешение The Stooges дало мне возможность снова почувствовать, что мы семья.
Расскажите, как случилось, что Мадонна пригласила вас выступить на церемонии введения ее в Зал Славы рок-н-ролла.
Мне высказывали потом друзья, что мы панк продали, раз с Мадонной якшаемся. Странная история, я даже сначала подумал, это шутка такая. Сам я не фанат Мадонны, я не слушаю радио и не смотрю каналы, где ее крутят. Игги сказал: «Давайте просто сделаем ее песни в нашем стиле, just rock ‘em». Так мы и поступили. Пришли с братом в студию, быстро сняли аккорды, на басу мой техник подыграл, за час записали и отослали Игги. Он еще сократил песни раза в два — и дело в шляпе. Я никогда больше не сыграю Ray of Light, и это тоже круто.
А самих вас сколько раз грозились ввести в Зал Славы?
Я уже перестал считать. Никто столько раз не номинировался безрезультатно. Я не заплачу, если и на будущий год этого не произойдет, но было бы круто. Все мои герои уже там, люди, которые действительно изменили ход истории — чем мы хуже?
Вы сказали, что на The Weirdness ваша история не заканчивается — что-то новое пишете?
У нас есть 42 песни, которые не вошли в The Weirdness, а мы уже сочиняем новые — не хочется топтаться на месте. Мы с братом послали Игги несколько часов записанного материала, так что как закончим гастроли к октябрю — засядем в студии. Еще одна пластинка точно будет.
Продюсером кого возьмете?
Может, сами все сделаем. Единственный человек, кандидатуру которого мы обсуждали, это Джек Уайт. Он чуть не стал продюсером The Weirdness, но у него появились какие-то дела, и мы стали работать со Стивом Альбини.
На The Weirdness поется: «Моя концепция веселья — это убивать всех вокруг». Так и оттягиваетесь?
(Смеется.) Не стоит буквально понимать Игги. Я вот читать люблю, собираюсь прикупить несколько книг в дорогу. Отлично бывает сидеть у камина, курить сигару, потягивать водку и играть со своими собаками. Или гонять на своем «понтиаке» 1963 года, который рычит, как зверь. Есть разные маленькие радости, которые многим покажутся скучными — ведь я рокер, должен бухать и морды бить.