Не радость
За окном осень, а в голову лезут дурацкие мысли. Последнее время я что-то слишком уж часто вспоминаю, как некоторое время тому назад интервьюировал одну городскую знаменитость – довольно пожилого человека. Разумеется, речь сползла на то, как это он в своем возрасте умудряется сохранять бодрость духа. Собеседник вздохнул и сказал мне: «Знаешь, иногда ночью я хожу в туалет. И каждый раз, ловя в зеркале свое отражение, пугаюсь. Мне кажется, что этот седой и морщинистый тип просто не может быть мной. Понимаешь, о чем я?»
Самое обидное, что я прекрасно понимал, о чем он. Ничто на свете не раздражает меня сильнее, чем ход времени. Иногда где-нибудь в официальных учреждениях мне задают простой вопрос: «Сколько вам полных лет?» Я отвечаю и не могу поверить в то, что только что произнесли мои собственные губы. Потому что эта цифра означает очень простую истину: большая часть жизни уже кончилась. А то, что еще впереди, будет вовсе не таким, как мне бы того хотелось. Будто нога попала в шестеренку неумолимого механизма, и все, что ты теперь можешь, это просто смотреть, как тебя понемногу засасывает туда, куда ты совсем не желаешь засасываться.
Неделю назад я, хоть и с некоторой задержкой, но посмотрел-таки фильм «Неудержимые-2». Афиша обещала мне боевик, но попал я на самый что ни на есть фильм ужасов. Потому что все, кого я любил в своем не таком уж и далеком тинейджерстве, все, с кем я рассчитывал прожить жизнь, выглядели в этом фильме будто зомби. У Сталлоне от бесконечных подтяжек уже почти не открываются глаза, у Шварца того и гляди вывалится зубной протез, Брюс Уиллис не в состоянии улыбнуться из-за наложенных на щеки килограммов косметики. Когда-то эти ребята были воплощением жизненной силы, и вот они уже с трудом передвигают ноги. Я что, тоже скоро стану вот таким, да?
И речь даже не о сединах с морщинами. У хода времени есть и куда более противные следствия. Этак с месяц тому назад моя любимая группа Dead Can Dance выпустила новый альбом. Он получился просто отличным. Я послушал его пятьдесят, а может быть, сто раз подряд, прежде чем до меня вдруг дошло: скорее всего, этот альбом у них последний. Некогда, длинноволосым, двадцатилетним, я слушал их диски и знал, что рано или поздно они выпустят новые. Жизнь тогда расстилалась до самого горизонта и вся состояла из приятных сюрпризов. Любимый писатель Уильям Гибсон напишет еще много прекрасных романов, любимый режиссер Тони Скотт снимет множество прекрасных фильмов, любимая группа Dead Can Dance порадует целой кучей замечательных альбомов, а сам я проживу отличную биографию. И вот Тони Скотт этим летом покончил с собой, Гибсон пишет лабуду, которую невозможно читать, в биографии моей не оказалось ничего, заслуживающего прилагательного «отличный», а Dead Can Dance уже так стары, что вряд ли найдут в себе силы порадовать поклонников еще хоть одним альбомом. В детстве казалось, будто жизнь – это очень долго и очень захватывающе. А оказалось, что кончается все очень быстро, и ты не ощущаешь ничего, кроме горечи.
Впрочем, не обращайте внимания на то, что я брюзжу. Просто за окном осень, а осенью в голову лезут дурацкие мысли. Может быть, когда придет весна, я напишу колонку совсем о другом.