Путеводитель по криминальной столице Франции | Главное | Time Out
Главное

Путеводитель по криминальной столице Франции

Наталия Курчатова   24 апреля 2012
4 мин
Путеводитель по криминальной столице Франции
Один из главных российских кинокритиков Михаил Трофименков написал книгу «Убийственный Париж»

Ради «Убийственного Парижа» Трофименков на некоторое время поменял свою и без того неспокойную профессию, став полевым исследователем криминального мира

Тебя все знают как кинокритика, искусствоведа. Как историка – в меньшей степени. В новой книге такой неожиданный поворот – в своего рода «криминальное краеведение». С чем это связано? Интерес к подобному «криминальному краеведению» возник у меня много лет назад, когда я узнал, что «Безумный Пьеро» – это не просто замечательное образное название, которое Годар придумал для своего фильма, а кличка реального человека, который, будучи поочередно гестаповцем и героем Сопротивления, сфокусировал в себе все стыдные моменты французской истории. Когда я начал составлять криминальный путеводитель по Парижу, то понял, что, рассказывая историю преступлений, можно рассказать историю страны, нечистой совести нации. Идет ли речь о Франции, Америке или России – не важно.

В книге ты высказываешь мысль об уникальности отношения французов к преступлению и преступникам. Во Франции преступник – культурный герой, потому что когда у них преступление раскрывается, происходит интересный процесс – страна разоблачает преступника, а преступник разоблачает страну, открывает ей глаза на ее пыльный чердак, подсознание. На самом деле ни в одной стране мира нет подобного отношения. Например, в американской мифологии преступник – это гангстер, то есть нелегальный бизнесмен. И любое гангстерское кино – это, по сути, история о взлете и падении дельца. В этом смысле «Лицо со шрамом» мало чем отличается от «Гражданина Кейна». Другая ипостась американского преступника – это маньяк. Интересна история с Бонни и Клайдом, которых режиссер Артур Пенн в своем фильме 1967 года восславил как своего рода городских партизан, борцов с социальной несправедливостью. Это было веяние времени, хотя доля истины в подобной трактовке есть – реальных Бонни и Клайда ФБР ликвидировало при помощи мафии, то есть опять же криминального бизнеса, которому эти отморозки только мешали.

А что касается специфически русского отношения к преступлению? До какого-то момента русское и французское отношение было похожим – то есть скорее сочувственным. У нас это выражалось в кандальных песнях, в жанре городского куплета. Потом во Франции возник феномен преступника как культурного героя, связано это, наверное, прежде всего с фигурой Пьера Ласенера, поэта и убийцы начала XIX века, персонажа драмы «Дети райка», стихами которого восхищался Бодлер. А в России такого не произошло, да и преступлений-то таких, с заложенным в них онтологическим смыслом, практически не было.

Возможно, это связано с маниакальностью самого государства на нашей территории? Я считаю любое государство маниакальным и преступным по сути организмом. Разница между Францией и СССР разве что в том, что если наши государственные органы реализовали эту маниакальность внутри страны, то во внешне благополучных европейских странах: Франции, Великобритании – эта зверская энергия вытеснялась в колонии. На рубеже XIX–XX веков во Франции произошел уникальный случай – до суда дошло дело нескольких французов, которым в Сахаре показалось, что туземные проводники чего-то много требуют денег. Они взяли одного из африканцев, привязали ему к голове несколько динамитных шашек и подорвали. На процессе они говорили: да, немного погорячились, но зато потом негры были как шелковые.

Насколько я поняла, некоторые эпизоды ты почерпнул из личных встреч, разговоров – описано, в частности, посещение баржи парижского кокаинового короля и его разговор с твоей женой о русской литературе… На эту баржу мы попали благодаря знакомству с другим интересным человеком – международным «карточным киллером», игроком и шулером экстра-класса, который зарабатывал, например, тем, что принимал заказ на то, чтобы раздеть в крупной игре конкретного толстосума. Когда мы приехали на место, я удивился – на реке стояло три ржавых корыта, и было совершенно неясно, куда нам идти. Тогда Марина сказала: что-то мне подсказывает, что нам нужно на ту, где торчат три спутниковых тарелки и несколько мужчин в черных костюмах старательно делают вид, что драят палубу.

Михаил Трофименков
«Убийственный Париж»
Амфора Travel