Эра Водолея | Главное | Time Out
Главное

Эра Водолея

Андрей Савельев   15 февраля 2012
4 мин
Эра Водолея
Светское мероприятие. Ем креветки, пью вино, улыбаюсь, веду себя по-светски, все как надо

За мой стоячий столик подходит пышущая коренастая блондинка: «А я вас знаю!» Ого, привет, говорю, вот вино, давайте выпьем. Поднимаем бокалы, играет лаундж, все такое. Пышущая – Диана – говорит: «А вы в курсе, что сейчас эра Водолея? И информации много, пресыщение, и это все так интересно…» Я, говорю, считаю, что информации ровно столько же. Раньше, мол, было информационное поле вокруг кровопускания, а сейчас вокруг диеты доктора Волкова. Просто одно выместило другое. А дело все в информационных каналах и их количестве. Диана морщится на мои слова, поглощает третий фуршетный блинчик: «Но как же! Люди столько всего узнали! Про космос, про бога…» Эхма, думаю, куда тебя понесло, рыжик. Но тем не менее мероприятие светское, так что продолжаю улыбаться, в духе «я не я, все блаженно и ново». Диана перевозбудилась, видимо, от блинчиков и слова «космос». С женщинами это бывает. Пытается одновременно подобрать слова для следующего пассажа и подозвать официанта. Хватаю паузу: «А я вот читал интервью Данилкина с философом Макушевичем… Так вот там точная мысль: люди вне бога ограничены физиологическими и социальными рамками, они несвободны, злятся друг на друга, что они такие же стандартные. Кстати, актеры…» Закончить не успеваю. Диана, резко опрокидывая бокал вина, перебивает: «Актеры – те еще люди!» И смотрит на меня в упор так, не по-светски. «В смысле?» – уточняю я. «Качество их как людей то еще!» – и щурится на меня так ехидно. Видно, обороты «те еще» и «то еще» доставляют ей какое-то особое сексуальное наслаждение. Ой, думаю, попал. «А уборщица?» – спрашиваю я ее. «Уборщица – человек!» – важно так отвечает, со знанием. Угу, думаю, ясненько. «Актер играет, уборщица убирает. Не вижу разницы…» – «Актер всегда играет разное, а уборщица убирает одно», – отвечает она, и опять со знанием таким, с важностью. Стоп, говорю, вот актер играет короля Лира или Добчинского, пардон. А уборщица убирает пол, или крышу, или улицу, а может, моет унитаз. Разница, спрашиваю, в чем? И то работа, и это работа. Ну, споры после пятой – это привет, Меркурий, само собой, но до рыжиковской сути докопаться хочется. Диана окунает блинчик в соус, жует и изрекает: «Да и журналисты… Те еще люди!» Мимими, думаю, мимими, держи себя в руках. «Я чаечку, пожалуй, налью!» – вроде как благородный предлог отойти в сторону. Но охотница Диана настигает и у кипятка с пакетиками: «Парируйте!» Боже, думаю, где, на таких ивентах дежурные кустики, чтобы туда спрятаться?! Наливаю себе «Эрл Грей», мешаю ложечкой. «Вы сдаетесь! – напирает она. – Признаете поражение?» И прям наваливается так, хоть и в пупок мне дышит – тем страшнее. Чтоб тебя отпустило раз и навсегда, дорогая моя, как тебе помочь-то?! «Нет уж! Парируйте! Водолея не проведешь!» – она разгорячилась прямо-таки залпом. Ну что ты тут поделаешь, помягче придется с ней: «Истинно говорите! Правы на все сто! Вот я и журналист, и актер. Удивительно точно вы заметили. Мы такие мрази… Такие мрази! Вы не представляете себе, самому противно. Прям с утра человечинки хочется». Диана отступает на пару шагов. Вспоминается выражение «как будто увидела привидение». И тут, клянусь, рыжик начинает плакать: «Все вы одинаковые! И Леша был как вы! Все вы одинаковые…» И так, пятясь, как Весельчак У, отступает к лифтам. На безопасном расстоянии от меня рыжик достает телефон и кому-то опорожняет душу. Хлебаю чай. Подходит коллега: «А вы с Дианой не знакомы еще? Моя лучшая подруга. Такой светлый человечек! Ты только с ней помягче, она на реабилитации сейчас… Ой, она идет. Улыбайся!»