Интервью с Леонидом Парфеновым
Автор четырехтомника «Намедни», охватившего «события, людей и явления» с 1960-го по 1999-й, решил довести летопись до наших дней. Только что появился пятый том про первую пятилетку 2000-х, а в следующем году ожидается книга про 2006–2010-й. Парфенов рассказал Time Out, чем история последнего десятилетия отличается от времени наших отцов и дедов.
Первые четыре тома «Намедни» будили самые разные чувства: ностальгию, интерес, желание поучаствовать в сборе материала… 2000-е же – совсем другая история. Их все помнят, пережили и могут составить свою собственную инвентаризацию. У вас не было сомнений, нужно ли делать тома по 2000-м? Не было. Просто поначалу мы не знали, как пойдет. Когда я подписал договор на четыре-то тома, думал: «Господи, как это я сдюжу? Это же тысяча статеек…» Я, кстати, до сих пор и не придумал, как их называть.
События? Нет – там события, люди, явления, а не одни события, в том-то и дело. Переход на цифру в фотографировании – это же не событие, а технологический сдвиг. Ведь нельзя сказать, что он произошел 15 марта. Так вот, я побоялся закладываться на 2000-е. Дай бог с этими-то справиться. А сомнений не было. Я ведь делал и на телевидении, и в Newsweek годовые выпуски, которые как раз состояли из того, что появилось нового за год, что дальше останется с нами: «Атипичная пневмония», «Автогражданка», «Бумер», «Сити», «Прибалтика в НАТО». И в этом смысле никаких проблем не существует – в любом году есть такие события, люди, явления.
Каждый журналист каждый год готовит такой итоговый выпуск. А некоторые журналы под прошлый Новый год выпустили номера по итогам десятилетия. Но это все периодика. А у вас-то книжка, вещь по определению менее сиюминутная. Это журналистика в твердом переплете. Я не пишу литературу. Это на умном языке называется нон-фикшн. Мое дело зафиксировать: вот есть Вассерман, вот он такой-то, вот так к нему люди отнеслись. А вот Калоев зарезал швейцарского диспетчера. А вот оранжевая революция и Юля Тимошенко. А вот было цунами… Мое дело сформулировать, что это была за новость, в чем ее феноменология, что это прибавило к опыту людей. Это журналистская задача. И когда я делал первые четыре тома, был тот же подход. Я вам больше скажу: я работал над фильмом про Гоголя тоже как журналист. Нужно было объяснить, какой бизнес-план у Чичикова и прочее. Я могу работать только с фактурой, ничего не придумывая от себя. Есть, конечно, вопрос художественного решения, ведь голая фактура никому не нужна – это бюллетень, – но в основе все равно лежит фактура.
Леонид Парфенов
«Намедни. Наша эра. 2001–2005»
«Колибри»