Войди в мое положение

Говорят, дети – крайне эгоистичные люди. Бродский уверял, что эстетика у детей выше этики. Ну вот не нравится ребенку эта тетя или этот дядя, и на руки он к ней (нему) ни в какую не хочет. Хоть ты тресни. Будет орать, а не пойдет. И нет дела ему до того, что это невоспитанно, некрасиво и шумно. Взрослый в этом смысле связан этикой – мало ли что тебе не нравится – надо. Если так, то за последнюю неделю я прошел экспресс-путь Бенджамина Баттона и из толкового рассудительного взрослого обернулся настоящим ребенком. Орущим и ставящим во главу угла лишь свои интересы. Как-то один молодой подающий надежды писатель попросил меня отредактировать его рассказ. Рассказ был, прямо скажем, банальным, рассчитанным на умы ниже среднего – про любовь в отеле, бокс и что-то такое. Написан он был великолепным языком – тем, что так нравится женщинам за пятьдесят, – изысканным, охающим и трепещущимся, как весенний тюль. Одним словом, написан был плохо. Меня с детства воспитали – начал дело – делай хорошо. Договорился – держи слово. Я сел за редактуру и переписал его с ног до головы, первым делом заменив словосочетание «плоский телевизор на стене» на «плазму». Работа заняла несколько дней – рассказ я отправил автору с чувством собственного творческого достоинства. Автор долго благодарил и, само собой, пропал. Прошел почти год – и гонорар я так и не увидел. Раз в месяц я робко писал ему: так, мол, и так, как насчет гонорара. На что неизменно получал два варианта ответа: «Извини, тут такое дело, я только что из Самары, мы там потратились, а деньги еще не поступили…» или «В течение часа переведу деньги». Не происходило ничего. Другая история развивалась практически параллельно – внезапно на одном из сайтов уважаемой марки алкоголя я увидел до боли знакомые картинки. Картинки были мои. На досуге я занимаюсь живописью, выставляюсь, а также балую своих друзей по Facebook комиксами на тему современной жизни России. Так вот, именно эти комиксы и оказались в плену у уважаемого Бренда. На мои картинки там обнаружилась какая-то фантастическая востребованность. Посетители сайта обсуждали их, лайкали, делали перепосты. Авторство мое указано не было. Выяснилось, что одна моя знакомая занимается этим проектом – я позвонил ей за разъяснениями: «Дорогая, как так? Почему меня не спросили? Сколько заплатите за использование?» Ответ подорвал во мне веру в разум: «Слушай, ну висят они там и висят. Тебе что, жалко?» Мне жалко? Нет, я для людей вроде… Мне даже как-то стало стыдно, что вот я позвонил по такому поводу. Но спустя минуту пришел в себя. Стоп! Дорогие! А как же закон об авторских и смежных правах? Изучил его – ну вот оно – черным по белому написано: Бренд нарушил закон. Звоню. Пишу. Реакция та же. Ну, думаю я, придется идти в суд. Но прежде обратился к начальству знакомой – указал статьи в законе, написал пожелание по минимальной компенсации за использование моих имиджей. В слезах перезванивает знакомая: «Как ты мог? Зачем? Ты подмочил мою репутацию». Я обмираю в такие моменты – сказать нечего, паралич мозга. Знакомая – настоящий ребенок – своровала чужое – не важно, я ее репутацию подмочил, понимаете? Ее это волнует, ясное дело. И вот тут я прошел путь Бенджамина Баттона – и сам стал ребенком. Это моя работа, она сворована, это незаконно, вы сделали себе на ней рекламу, в чем проблема? Платите, говорю. «Войди в мое положение, – говорит знакомая, – мне ведь это из своей зарплаты надо будет компенсировать, а она совсем маленькая». Ни «извини» тебе, ничего. Ей будет плохо – ее это волнует. Я поступил по-христиански – позволил ей искупить грех «Не укради» и из зарплаты выплатить мне гонорар. В тот же день я позвонил все еще начинающему писателю: «Через полчаса буду у тебя. Приеду за деньгами!» Автор включил заготовку про Самару. «Ничего не знаю. Я сделал работу – ждал год. Мне нужны деньги. Выезжаю». Через полчаса вопрос был решен. И дышать стало легче. Ей-богу. Мне теперь три годика. И я вхожу только в свое положение.
saveliev@spb.timeout.ru