Ты, теперь я знаю, ты на Свете есть!
За Свету все долго переживали. С личным у нее все как-то не складывалось. На излете третьего десятка она все так же снимала квартиру с подругой Лидой, искала работу в «люксе» и ждала того самого, кто развеет ее неуверенность в завтрашнем дне. У меня со Светой общение всегда не шло. Она была не глупа, но несла чаще потребительскую чушь – о туфельках, сумочках, чизкейках и прочих предметах, обсуждать которые я не знаю как. Ну, вкусный этот чизкейк. И чего? Дальше что? Вектор дискуссии безнадежно глух. А как известно из притчи о мастере и его учениках, споривших о форме облаков, но бывших не в состоянии договориться о починке крыши, разговоров достойны только вопросы, не имеющие решения. Свете до форм облаков было, как мне до Маноло Бланик, поэтому при редких встречах в компании друзей мы сочувственно и понимающе кивали в сторону друг друга, целовались в щечку и расходились. Вчера я встретил Лиду. «Куда идешь?» – спросил я ее. «Выбирать подарок Свете на день рождения, – ответила Лида, – завтра празднуем». – «Где?» – «В ресторане Uilliam’s на Патриарших». – «Ого! – говорю. – Света работу нашла?» – «Нет, – говорит Лида, – у нее молодой человек Вадик – юрист, из Америки его в Москву перекупили». – «Ну да, ну да», – покивал я. День рождения был заявлен в формате субботнего завтрака. Меня никто не звал, но, видимо, влекомый чисто человеческим интересом, в ресторан утром я отправился – мол, кофе иду попить, ничего такого. Света, конечно, сразу позвала за стол. Небольшая дружеская компания завтракала шампанским и яичницей в рюмках – это тренд такой, молекулярный. Наверное, очень модно, подумал я. Разговор шел неспешный. Если бы у невинности был голос, он, я уверен, звучал бы, как голос Светы – высокие ноты звенящего хрусталя. Голос Светиного избранника Вадима, к моему удивлению, звучал так же. «И вот, – рассказывала Света, – мы пошли на этот фильм – там главная героиня сидит в том парижском кафе, где мы с Вадиком ели луковый суп, – там такой сервиз изящный, а тосты они делают… – тут Света закрыла глаза, видимо мысленно переносясь в то самое кафе. – Ну вот. А у ее парня в фильме туфли – как у Вадика». «Да, – подхватил Вадик, – это туфли из последней коллекции Marc Jacobs, я их в Берлине купил, там колодка такая…» – тут он так же, как Света минуту назад, прикрыл глаза, видимо, вспоминая колодку. «А потом мы пошли в кафе, – перебила Света избранника. Ну вот, думаю, сейчас про чизкейки начнется. – И там был такой сметанник вкуснейший, – как я ошибся в Свете, она прогрессировала с момента последней встречи, – а подают они его с таким малиновым муссом и мятными листочками». Лица друзей были вытянуты, как рюмки с яичницей, и выражали нечто среднее между идиотским удивлением и банальным желанием поспать. «Давайте еще шампанского! – пискнул Вадим, попробовав оживить ситуацию, – это шампанское точь-в-точь такое же, как было на свадьбе принца Уильяма. Оно готовится…» Боже, сижу и думаю я, сейчас голова треснет. Поворачиваюсь к соседу: «А где наши влюбленные живут?» Сосед как-то обрадовался вопросу – живут, говорит, в Камергерском переулке, снимают там квартирку двадцать квадратных метров за сто тысяч рублей – из окна видно немножко Кремль. «И вот, – всколыхнулась над столом Света, – когда наконец маркированные сумки поступили в открытую продажу, мне позвонили первой!» Я встал и попрощался. Не могу сказать наверняка, что побудило меня к этому поступку. Вадик и Света производили впечатление абсолютно счастливой пары, досконально понимающей свое место в жизни. Консюмеристский ландшафт их совместного бытия, по-любому, вызывал в них самые нежные чувства, вселял надежду, радовал их и дарил приятные минуты. Не знаю. Милые люди, ведь. А?! Милые люди. И чего это я…