Интервью с Феликсом Кубиным
Постоянным творческим партнером Кубина является художница Мариола Брилловска, снимающая жутковатые мультфильмы с названиями вроде Matki Wandalki или Ruski Make Up.
Вы начинали играть совсем в нежном возрасте: как вас, двух юнцов, выжимающих нойз из синтезаторов, публика воспринимала? Вы имеете в виду наш дуэт Klangkrieg? Реакция варьировалась от полного изумления до полного равнодушия. В то время в Гамбурге все были такие пресыщенные – хоть голым выступай, никто не обратит внимания. Зато когда я играл эти треки в конце девяностых, люди просто не верили, что эту музыку я записывал еще десять лет назад.
Меня еще немало удивило, что родители поддерживали ваше стремление сделать музыку своей профессией. Обычно наоборот – насмерть стоят, чтобы только этого не допустить. Да, я скорее исключение. Понимаете, отец был физиком, и его очень интересовала электронная музыка, синтезаторы – мой первый Korg он сам мне подарил. Я даже как-то пластинку Карлхайнца Штокхаузена у него нашел. У меня в ближайшем будущем выйдет альбом TXRS об использовании гамма-лучей для поиска повреждений в полупроводниках – он как раз работал над этой проблемой.
На вас очевидно повлияла панк-музыка: композиции не больше двух-трех минут, во время которых вы слушателей словно по лицу хлещете. Честно говоря, на меня скорее повлияла эта эстетика. Идея, что можно, не владея ни одним инструментом, все равно записывать и играть музыку. Самостоятельно ее издавать, не придерживаясь каких-либо стратегий. А сам панк мне всегда казался очень бедным с точки зрения выразительных средств – тот же рок-н-ролл, только погромче и погрязнее.
Компьютеры вы принципиально не используете? Только в студии. Когда все стали выступать с лэптопами, я сначала проникся: мне показалось, что это очень радикально – никакого действия на сцене, ты смотришь на че- ловека, а он будто в офисе работает. Кто знает, что у него там на экране? Но отдача от публики все равно гораздо сильнее, когда музыка появляется «из-под пальцев».
Как вас занесло в начале девяностых в партию KED, что это вообще была за партия такая? Вообще-то к политике она не имела особого отношения, скорее это был арт-проект. Когда Германия объединилась, в обществе было очень много разговоров относительно «новой немецкой идентичности», единого пути и так далее. Мы просто использовали СМИ, чтобы заставить людей задуматься: так ли это правильно – наотрез отказаться от истории ГДР и шагать в светлое капиталистическое будущее. Ведь капитализм в своей самой грубой форме высасывает из людей массу энергии, опустошает их. Мне всегда было важно заставить людей думать – с этой точки зрения я до сих пор считаю себя очень политизированным человеком. Особенно когда я вижу, что телевидение отупляет население, предлагает одни развлечения и жвачку.
Разве вы сами не энтертейнер? Да, но я таким образом заставляю людей воспринимать нечто более странное и необычное. Причем это не обязательно музыка – недавно я сделал в Берлине перформанс, во время которого мы использовали пробные сигналы радиостанций, из них потом получилось отдельное произведение. Оформили сцену как космическую лабораторию, надели белые халаты. Я поставил композицию, специально записанную для такого случая. Еще у нас было видео, на котором один из моих друзей ходил по комнатам огромного дома, повторяя одни и те же слова, вроде «раз, раз». Ну, знаете, как делают, когда выбирают, куда поставить аудиосистему. Но со стороны это выглядело так, будто он был под гипнозом – очень странно. Я еще с лекциями время от времени выступаю: в конце октября, например, поеду в Данию рассказывать о связи привидений и электричества. Так много проектов, что не знаю, как все и успеть.