А Баба-яга против!
На музыку Стравинского танцуют одноактные балеты. Публика обмахивается программками, мантрой нашептывает фамилии солистов, все чинно. Смотреть на сцену мне надо поверх первого ряда, который чуть ниже. На сцене тянут ноги в белом пространстве. Концептуальная хореография вдруг чем-то подмачивается. Я не могу понять, что происходит. Какой-то душок обволакивает меня, и пару минут я усиленно пытаюсь фокусироваться на балетном трио, но все тщетно. Да что же это такое?! Ах, вот оно в чем дело! Попались! Прямо передо мной сидит влюбленная пара – видимо, молодой человек, решив придать второму свиданию интеллектуальный элемент, пригласил свою фею на балет. Фея в розовом с бретельками, даже в темноте зала цвет ее платья сияет, кавалер – в черной футболке. Движение на сцене нет-нет да вызывает Желание у пары. Черная футболка по-мужски уверенно закидывает руку за спину подруге и начинает потирать ей ягодицы. Я стараюсь смотреть на сцену, но взгляд мой должен преодолеть сладострастную баррикаду, ничего не получается. Розовая в ответ наклоняет голову к мужчине всей ее жизни. Ну вот, думаю, успокоились, сейчас она положит ему свою хорошенькую головку на плечо, как стрекоза, просящая убежища у муравья, и все затихнет в их движухе. Но нет. Фея идет до конца. Она лижет ухо своего избранника, прикрепленное к его бритой, очень анатомически неровной голове, в то время как его пятерня продолжает круговые поглаживания ягодиц нимфы, увеличивая периметр охвата до середины спины. Русский человек абсолютный интроверт. Я мучаюсь ситуацией, чувствуя себя то ли персонажем Чехова, то ли слоником с рефреном «извините» из «38 попугаев». Мучаюсь и молчу. Баррикада явно портит чистоту восприятия высокого искусства, выступая в роли своего рода кармической заглушки, через которую чистый месседж балета никак не может просочиться. Кое-как досиживаю до конца первого отделения, набираясь смелости и деликатности обратиться к счастливым молодым с короткой речью. «Так мол и так, – репетирую я, – тут театр, а не лавочка во дворе…» Нет, думаю, это назидательно, это сразу агрессия будет. К тому же кавалер в этот момент поднимается, и на его футболке я читаю многозначительную надпись: Be miracle! Чтобы это ни значило, надпись производит на меня эффект, подобный взгляду гипножабы. Я замираю, подбирая слова, но пара растворяется в толпе, устремленной в буфет. Весь антракт меня терзают сомнения – вступать в диалог с соседями или нет. Ну что я за ханжа. Целуются же они на эскалаторах, почему бы здесь не продолжить. Да и вечер еще не закончен, надо им как-то подготовиться к его интимной части, разогреться, так сказать. Гаснет свет, товарищей нет. Ушли, думаю. Но нет. Товарищи не сдаются. Пробравшись через ряд, помахивая пластиковой бутылочкой с водой, нимфа и ее сатир усаживаются. Второе отделение для неискушенного зрителя откровенно скучное. Влюбленные, кажется, минут на десять засыпают, но, воспряв ото сна, приступают к исполнению супружеских обязанностей с новой силой, какой-то озверелостью, я бы сказал. Стартуют откровенные поцелуи взасос, пятерня сатира перемещается на желанное колено под розовую тунику. Ну, знаете что, это уж слишком – думаю я и продолжаю молчать, всеми силами концентрируя внимание на сцене, где к этому моменту наступает хореографический экстаз, не иначе. Музыка Стравинского сложная – может быть, привычным набором действий пара пытается привести себя в гармоничный баланс с ней. Или это эксперимент? Скрытая камера? Почему никого кроме меня ситуация не волнует? Где полиция, в конце концов?! Куда смотрит президент Медведев? Почему сократили финансирование науки и не повышают зарплаты учителям? Все. Кажется, я созрел до создания политической партии. Бубликов выходит на войну!