Интервью с группой Beady Eye
Если говорить откровенно, то все музыкальные эвересты были взяты еще на первых двух альбомах манчестерцев, а дальнейшая история группы представляла собой скорее череду пятиминуток ненависти между братцами Галлахерами. В иные минуты в ход шли стулья, биты для крикета и огнетушители. В итоге под натиском хамоватого младшенького Ноэл сперва уступил ему часть сонграйтерских полномочий, а затем, выдохнув последнее «пошел в жопу», и вовсе ушел из группы посреди тура в поддержку альбома Dig Out Your Soul. Для Лиама, который все эти 15 лет стремился доказать брату собственную значимость, остался один путь: мочить свой пролетарский рок с соратниками по Oasis – гитаристами Энди Беллом и Гемом Арчером, – уже под новой вывеской Beady Eye. Но надо отдать должное: песни он писать научился. Пусть ни один сингл свежеиспеченной команды не вошел даже в топ-30 на родине, а самая любящая публика, судя по активности комментаторов на сайте группы, обитает в Латинской Америке, Лиам сможет предъявить брату Bring the Light или The Roller, и крыть их Ноэлу сейчас будет нечем.
После распада Oasis вы долго думали, прежде чем замутить новую группу?
Лиам Галлахер: Нам повезло, что требования публики и наши собственные желания в этот момент совпали. Оставалось только выпустить альбом – и мы это сделали. Чего еще желать? Мега!
Дэвид Боуи однажды сказал: «Если я что-то делаю и все идет слишком хорошо, стало быть, я движусь в неверном направлении».
Энди Белл: Ну, с нами другая история. Музыка Beady Eye основана на отношениях в группе, «химии» между участниками. Лиам, Гем и я очень сблизились за годы, что провели в Oasis, так что мы уже привыкли работать как единое целое. А Боуи – артист-одиночка, который все время ищет новые стили. Он подталкивает сам себя к этому поиску, расширяет собственные границы – только вспомните, сколько он сделал в 1970-х. У нас все гораздо проще.
Как осуществляется творческий контроль в Beady Eye? За всем следит Лиам или у вас теперь демократия?
Э. Б.: Интересно, что когда мы сочиняли песни к альбому, то у нас было не так уж много демозаписей. Все делалось на ходу, у кого-то родился набросок – и мы тут же начинали его развивать. Так вышло, что не было никаких особых концепций, все получалось само по себе. Естественно, тут трудно сказать, кто контролирует процесс. Ситуаций, когда приходилось принимать какие-то глобальные решения, просто не возникало.
Судя по звуку нового альбома, кумирам вы не изменяете…
Л. Г.: А зачем? Прикиньте, сколько лет прошло с тех пор, как были записаны лучшие вещи «битлов» и «роллингов», но их песни по-прежнему звучат лучше всяких современных команд. Это великая музыка, парень, настоящий рок-н-ролл! Эти ребята не из тех, кто мелькнет в этот уик-энд, а через неделю сгинет, они охрененно хороши. Я бы хотел, чтобы и Beady Eye слушались так же лет через сорок. Знаешь, кругом ведь навалом абсолютного дерьма – ни мелодии приличной, ни текста, ни правильного отношения к самим себе. Спрашивается, ну на хрена вылезать на сцену, если у тебя круто не получается ничего? Как бы грубо ни звучали мои слова – это то, о чем я всегда думаю. Ребята, оглядитесь вокруг: Beady Eye, The Beatles, The Rolling Stones, The Who, The Kinks, The Stone Roses, The Jam – вот какими надо быть! Интервью: Макс Хаген
Beady Eye
2 июня, «ГлавClub»