Катя Сытник. «(Почти) уходящее изображение»

Первая выставка Сытник начинала цикл Фотодепартамента «Имя собственное», где фотомэтры открывают новые имена. Курировал ее Александр Китаев. Фрагменты обнаженных тел, матово-серебряные, как старинное зеркало, выступающие из небытия, производили небывалое впечатление. Спины и шеи без тени эротизма — как из потустороннего мира. Что-то в них бы- ло и от китаевских «химиограмм» — абстрактной живописи проявителем, и от алхимической фотоохоты на ангелов Валентина Тиль-Самарина. Но все-таки ни на что не похоже.

Ты как-то по-особенному понимаешь фотографию?

Я хочу показать, что фотоизображение — безграничная субстанция. Я делаю отпечатки, где фотоэмульсия полностью разрушается, а изображение все же остается. В названии выставки — «(Почти) уходящее изображение» — есть игра смыслов: с одной стороны, речь о том, что ручная печать — динозавр вымирающий. А с другой стороны, я говорю о процессе в материальном плане, когда в моих работах я намеренно разрушаю эмульсию — физическую основу отпечатка, и изображение истончается, почти уходит, но все-таки не исчезает совсем.

То есть непонятно, из чего это изображение физически состоит? Это уже мистика фотографии?

В некоторой степени — да. Мне очень близко то, что делает Самарин. Я еще не доросла до тех парафотографических высот, которые он покоряет. Многие фотографы скептически относятся к его идеям о неизвестных мирах, которые будто бы становятся видимыми на снимках. Но я ему верю, он действительно открывает нечто таинственное.

Скажем так: Самарин — настоящий фотомаг, а ты пока зубришь книги заклинаний?

Можно так сказать.

И как это происходит? Запираешься в темной комнате…

…и не выхожу никогда (смеется). Я проявляю фотографию. Потом оставляю ее в проявителе. Все зависит от срока — одни мокнут три часа, другие — несколько дней. Серебро фотоэмульсии поднимается на поверхность. Изюминка в том, что я использую просроченную советскую фотобумагу, в ней больше серебра. Тончайший слой эмульсии начинает разрушаться, и я направляю ее движение слабой струйкой воды. Управлять ею очень сложно. Иногда я до конца снимаю эмульсию пальцами или водой, и остается изображение уже просто на бумаге.

Это уже тень от фотографии?

Да-да.

Ты всегда снимаешь людей. Почему?

Я снимаю только тех людей, которые мне интересны. Это странно прозвучит, но я уверена, что изображение не исчезает именно благодаря этим людям.

С точки зрения химии процесса — это что, чудо?

Да, я до конца объяснить это не могу. Пока.

У тебя на черно-белой бумаге получаются тончайшие оттенки разных цветов. Это как?

Я поэтому и оформляю работы без стекол, хотя и рискую: они очень хрупкие. Но их обязательно нужно разглядывать близко и под разными углами, тогда видны оттенки золотистого, голубого, красноватого. На очереди — желтый. Сейчас работаю над этим.