Ирина Дрозд

Шесть живописных работ (холст, масло) и три графических — вот и вся выставка, в простенках между столиками. Первый персональный показ художницы Ирины Дрозд — выпускницы «Мухи», обитательницы арт-сквота на проспекте Непокоренных — вполне скромный. Между тем звезды уже начали перемещаться над ее головой и, как говорил Павич, вкус оленины у нее во рту должен бы измениться: быть ей знаменитой. Выставка еще только начинала готовиться, а в неустроенную студию на бывшем заводе уже потянулись московские арт-дилеры и местные коллекционеры. Работы из цикла про берлинские гей-парады будут украшать гей-френдли кафе «Дали». Другие, видимо, отправятся в столицу на «Винзавод» — центр прогрессивного искусства и галерейной жизни.

То, что делает Ира Дрозд, займет давно вакантную нишу в местном муравейнике. Хорошая живопись мгновенно хватает зрительское внимание благодаря странному сочетанию целей и средств. Сюжеты — реалистические, можно обозначить их даже пахнущей нафталином фразой «бытовые зарисовки». В них множество подробностей: вот на фоне виадука берлинского S-bahn’а проезжает парочка на велосипеде-тандеме, на багажнике — собачка. Или вот: в витрине демонстрирует себя проститутка в сетчатых чулках и затейливом белье — «улица красных фонарей» в Амстердаме. Композиции очевидные. Но «по цвету» картинки сложносочиненные. Деликатесным «вкусом» они напоминают цветную графику виртуозов «ленинградской школы». Странное сочетание: приемы «тихого искусства» Георгия Верейского, братьев Траугот сочетаются с эстетикой графического хулиганства обложек CD. Куратор назвал выставку Open-air: буквально — «происходящий на открытом воздухе», а в переносном смысле — «свободный, открытый». Сюжеты и правда уличные. Второе — про стилистику.

Как ты находишь «истории»?

Я считаю, что я себя заново открыла в Берлине. Меня очень закрепостило училище — «это можно, это нельзя». В «Мухе» я начала писать свободно, поняла, чтотакое живопись. А в Берлине стала писать почти непрерывно. Обучение там полностью меняет отношение к процессу. Появляется раскрепощение: я хочу писать такой вот мир, вот он — вокруг меня. Это здорово, сразу чувствуешь себя по-другому.

А склонность к фигуративной живописи, с подробностями, деталями — это оттуда или это вообще твоя тема?

Это моя тема. И еще мне повезло с учителями. Один из них научил меня, что можно в простых вещах найти

событие.

Визуальное событие?

Ну да, вот просто сидят два человека и между ними две бутылки какие-то…

Но ведь у тебя очень важно именно качество живописи?

Да, это важно. Но я считаю, одинаково важно и ЧТО, и КАК писать. Для меня очень важно понимать все до конца: например, если на картине люди, и они куда-то смотрят, я должна понимать, куда они смотрят, что они видят и почему. Я люблю подробности: вот стоит стаканчик, его взяли, помяли, выпили из него, и он этим хорош, он живой, он живет. У меня всегда полноценный сюжет, история. И я замечала, что людям это очень нравится. Когда пишу человека, я представляю, откуда он едет, куда он поехал, о чем он думает, когда едет, почему он надел эти брюки и так далее. И люди, когда разглядывают картину, чувствуют это.

Дефицита сюжетов нет?

Нет. Мир настолько богат. Вот в окно посмотришь (смотрит за занавеску), там машина приехала, и человек переходит через дорогу. Человек зазевался, и водитель тоже зазевался, чуть авария не произошла, но ничего не случилось, и все разошлись. И это уже богатая история, в которой и жизнь, и смерть, и все остальное.