«Вовакатя». Презентация альбома

Группа "Вовакатя" все сделала наоборот: сначала выпустила первый альбом, а уж потом стала выступать. Фактически она существует только с этой зимы, но звучит совсем не как молодая группа: звук и стиль у них цельны, ни на что не похожи и абсолютно прекрасны. По настрою они, кажется, близки к музыке Айги из фильма "Страна глухих" — такое же волшебное радиовещание из подкорки. "Вовакатя" — это клубок подсознания, в котором спутался трип-хоп, романс, самба-румба, детская пластинка про Алису в стране чудес и еще какие-то уже совсем неформулируемые вещи.

Клубы анонсировали "Вовакатю" как проект гитариста Markscheider Kunst Вовы Матушкина и его жены Кати, но на деле все опять оказалось наоборот. Главная тут — Катя. Она пишет все песни и сама же их поет — как колыбельную, полушепотом и словно придумывая на ходу. В песнях говорится о фантиках на асфальте, усталых солдатах вермахта, нравственном чувстве в собаках, а также о туфельках и брошках. Но смысла слов почти не запоминаешь. Катин голос гипнотизирует, топя в себе и органчик, и струнные, и слова, и ночную детскую.

У вас на пластинке такие музыканты все чудные. Как вы их собрали? Ну, с кем-то Вова работает в Optimystica Orchestra: Роман Парыгин на трубе, например. А вот, скажем, Олег Эмиров, который группа "Колибри"?

Катя: Это все наши старые друзья. Но выступаем мы скромным составом: два компьютера, гитара и я.

Вова: Итого трое. Очень сложно собрать вместе музыкантов, которые записывались с нами: они все очень загружены. Да и идеи оркестра у нас не было: все эти годы, с 2000-го, мы просто записывали Катины песни.

Катя, а как давно ты пишешь песни? И чем занималась до этого?

Катя: Давно, с подросткового возраста. Я сама из Калининграда, у нас тогда в моде были Depeche Mode — я только их и слушала. А потом уже поднабралась разного другого, когда переехала в Москву.

Это когда было?

Катя: Лет 10 назад. Приехала учиться, как и все. Я — дипломированный артист эстрады, закончила эстрадно-цирковое училище. Вообще, на базе такого училища все возможно. Там же надо сдавать и акробатику, и жонглирование…

Ты жонглируешь?

Катя: Да не особенно, за это у меня тройка стоит. Причем я честно ходила на занятия, я не хиляльщица, и мне было интересно, но, видно, неспособна от природы. Там же сложно вообще — трость надо крутить, всякие перекидки делать. Тремя мячиками жонглировать могу, но это, как я потом поняла, для дебилов.

А про что были песни, которые ты писала подростком? Сильно они от сегодняшних отличаются?

Катя: Конечно. И музы в лице мужа у меня не было.

Вова: Про оборотня было, про невесту.

Катя: Да, все больше этакое, знаешь, фэнтези. Готика. Кениг располагает. А еще я подражала БГ: тексты "Аквариума" на меня производили впечатление.

Когда я слушала ваш альбом, мне показалось, что у тебя интонации БГ иногда пролезают. Не в текстах — в пении.

Катя: Ага, но это не потому, что я его слушала когда-то, просто общее информационное поле… Да и набор приемов ограничен. Тем более, у меня голос слабый.

А вокалу ты училась?

Катя: Нет. Хотя собиралась. Я сначала поступала в Гнесинку на джазовое отделение. Написала блюз на стихи Лэнгстона Хьюза, спела, но меня не взяли. Сказали: "Девочка, идите в театральное училище, у вас пение театральное". Я ужасно плакала, так хотела петь! К тому времени у меня был опыт в рок-группе, а потом я еще на саксофоне играла. Моим кумиром была тогда Марика Рёкк — помнишь фильм "Девушка моей мечты"? У нее номера были — и акробатика, и пела она, и плясала. Я тоже сделала номер: платье, танец, саксофон в руки — и вперед. Снимала, как попугай, немецкие тексты… Вы вообще меломаны?

Вова: Катя — абсолютно нет, а я, безусловно, да. Одно время копался постоянно, искал малоизвестную музыку, особенно латиноамериканскую и африканскую. Я был счастлив, если находил группу из Анголы, выпустившую на маленьком заводике один-единственный диск, и даже в Интернете о них нет ни одной ссылки, но вот же — у меня в руках документ, этот альбом. Этот меломанский опыт, поиск наугад слышен и на нашем диске.

А как вы познакомились?

Вова: В Москве на студии, когда Markscheider Kunst понадобился бэк-вокал.

Катя: Подвывала что-то, да. А вообще-то, если начистоту, мы — брат и сестра. (Хохочет.) Его зовут Стасик, а я — Таня!