Павел Филонов. «Очевидец незримого»

В августовском затишье есть только одна выставка, которую нельзя пропустить, — "Павел Филонов. Очевидец незримого" в Русском музее. Это редкий у нас пример ультрасовременного и смелого экспозиционного решения. В почти черных залах, похожих на бункеры и бомбоубежища, картины высвечены направленным резким светом. Зритель подвергается прицельному огню: жутковатые филоновские "формулы" предстают окнами, неожиданно открывшимися в иную — "незримую" — реальность. Для рисунков созданы тускло освещенные выгородки (рисунки всегда освещаются таким образом из соображений сохранности). Странные плывущие и режущие звуки, сопровождающие выставку, происходят из уникального инструмента — примитивного аналогового синтезатора, без всякого процессора, преобразующего изображение в звук. Задуманный в 1938 году инженером-электронщиком Мурзиным агрегат "играет" восемь рисунков Филонова, считывая их с полупрозрачных пленок.

Филонов — художник трудный. Он смертельно серьезен и своим художественным экстремизмом выставляет зрителям невозможные требования. Малейшим движением он говорит никак не меньше, чем обо всем мироздании, заставляя зрителя нырять в опасные экзистенциальные глубины. Не каждый решится. Радикальным дизайном организаторы выставки лишили зрителей возможности пройти по касательной.

Все это оказывается пугающе актуально — страшный спазм реальности, в эпицентре которого оказалась Россия начала XX века, мука переструктурирования мира, кровавое месиво, из которого заново рождается космос. Филонов называл этот кошмар "Вселенским сдвигом через русскую революцию в мировый расцвет" (именно "мировый", с ударением на втором слоге, потому что миров много). Художник числил себя на передовой: "Отнимаю у прошлого клочки времени". На войне как на войне.

Мнения о выставке полярные. Одни восторженно рассказывают, что открыли для себя заново искусство знакомого мастера и впервые по-настоящему прочувствовали мощь и страшноватую силу его работ. Других раздражает избыток сильных психических воздействий, и они бегут с поля боя с головной болью и резью в глазах. Третьи высказывают осторожные сомнения в исторической и эстетической корректности столь навязчивой презентации. Сомнения понятные. Но все же в этом есть историческая правда — живопись Филонова была для его современников настоящим психотропным оружием. А привыкший к гримасам виртуальных миров современный зритель не воспринимает ее в обычных условиях так остро. Организаторы выставки решили доступными средствами довести воздействие до максимума. Получилось. Результат — нечто среднее между храмом искусств и аттракционом. Бедные бабушки-смотрительницы, получающие гипердозу психоделического облучения, нервно бросаются на каждого, кто повышает голос выше тихого шепота (как в церкви) или слишком долго ищет в сумке носовой платок (как в аэропорту). На эту выставку — одну из немногих — хочется прийти не один раз, чтобы проверить первое впечатление, а затем и второе.