Евгений Мохорев.

Три месяца назад в галерее Ars Magna должна была чин чином состояться ретроспектива Мохорева — классика, одного из лучших фотографов города. Все знали, чего ждать — предполагалось, что это будет конспект фирменных подростков из разных серий за 12 последних лет. Потом галерею залили соседи сверху, выставка передвинулась на лето, Мохорев передумал подводить итоги и сделал для «персоналки» новую серию, эксклюзив. Снимал в футуристических декорациях заброшенных кронштадтских фортов, среди ржавых и гнутых железяк. Отсюда интригующее название проекта — под 26-м номером в таблице Менделеева числится феррум. Получилось неожиданно, хотя одно постоянное свойство почерка Мохорева выявилось в этой серии даже сильнее обычного. Мохорев вообще склонен превращать жанровую картинку в натюрморт, в котором люди занимают место экзотических фруктов. А в «26-м элементе» натюрмортный прием сопоставления форм и фактур стал главным художественным средством: человек и металл, живое и мертвое, мягкое и жесткое, гладкое и шершавое, теплое и холодное, свет и тень — больше решительно ничего нет. На первый взгляд — формально — мохоревские арабески очень похожи на пластические, даже почти скульптурные фотоопыты Роберта Мэпплторпа: красивые обнаженные тела — высвеченные, «вылепленные», лощеные, только что не полированные, светлые на темном фоне. Но Мэпплторп откровенничал и провоцировал. Протоколировал с холодной надменностью обреченного страсть — страшную и прекрасную, неизбежную и разрушительную, всесильную. Возводил соблазн в абсолют: даже орхидеи можно застать в эротическом томлении, даже смерть соблазняет. Мохорев же, как раз наоборот, отстраняется и закрывает ракушку. Эта серия — красивые, эстетские, изысканные, можно сказать, рафинированные картинки — по сути, его личное, интимное достижение. Кроме собственно красоты зрителю здесь мало что достанется. Хоть фотограф и раздел моделей донага, наконец-то ему удалось окончательно освободить их от всякой тени эротизма. А заодно и от связи с жизнью. Двусмысленность обычных мохоревских недозрелых фруктов кому-то нравилась, в ком-то вызывала раздражение и дурные подозрения. Но именно она держала зрителя на коротком поводке. Здесь ее нет совсем. Картинка обеззаражена, очищена от флюидов соблазна. Можно смело ставить клеймо: «До 16 и старше». Герои этой серии — невинные ангелы. Сила тяжести на них не действует. Признаки пола можно счесть отсутствующими. Совершенные, полуабстрактные, они легко занимают в пространстве кадра положение, необходимое для идеальной самодостаточной композиции. Что-то подобное сотворил Вим Вендерс в «Небе над Берлином-2». Взлетев над землей вместе с ангелами и утратив связь с реальностью, он пестует форму, демонстрирует неподражаемую виртуозность в композиции кадра. Мохорев, конечно, не занудствует и не читает нотаций, как Вендерс. Но ведь Вендерс старенький уже, в общем. А Мохорев — молодой. Интересно, в какую сторону он станет двигаться после таких обобщений? Ведь уже тут можно обойтись без зрителей. Достаточно ангелов.