«Гамбург Балет» Джона Ноймайера

Благородный виконт останавливался на ночь в павильоне, принадлежавшем коварному маркизу, и не судьба путнику была вернуться к невесте: в сумерках с висящего в павильоне гобелена сходила волшебница Армида и навсегда заколдовывала его. С балета Михаила Фокина на этот сюжет сто лет назад началась дягилевская антреприза, но фестиваль «Дягилев. Постскриптум», посвященный юбилею «Русских сезонов», открывает совсем другой спектакль.

Балет Джона Ноймайера «Павильон Армиды» не реконструкция сочинения Фокина, это очередная вариация худрука Гамбургского балета на тему истории Нижинского. Ноймайер — азартный исследователь и педантичный коллекционер всего, что связано с «Русскими сезонами»: документы, вещи, костюмы. Из этой коллекции вот уже тридцать лет подряд вырастают спектакли, действующими лицами в которых оказываются Дягилев и его премьер. Шесть лет назад в Петербурге показывали «Нижинского» — подробную двухактную биографию танцовщика. Теперь привозят «Вацлава» — маленький бессюжетный балет, в котором Ноймайер представил себе, как мог бы выглядеть последний спектакль Нижинского, так им и не сочиненный, — и «Павильон Армиды».

Не роскошь барочного павильона, но смыкающиеся стены, выкрашенные омерзительной больничной краской. Ромола Нижинская приводит своего уже всерьез больного мужа к психиатру — и уходит, давясь слезами: свое дело она сделала. Бесстрастный врач включает музыку и начинает прохладно наблюдать за бедным безумцем — как дергаются мышцы, вспоминая о танце, как осколки балетных па выпирают из тела, будто куски сломанных костей. А дальше — дальше мы вместе с Нижинским замечаем на унылой стене единственную картинку — эскиз к тому самому «Павильону Армиды» 1909 года — и вместе с Нижинским проваливаемся туда, в счастливое время, когда все только начиналось.

Воспоминания уже искажены болезнью — потому Дягилев в тех воспоминаниях враг, надзиратель, тиран (в него превращается врач из той реальности, что отрицаема танцовщиком). И себя Нижинский видит со стороны — и галантным кавалером в па-де-труа, и усмешливым солистом в «Сиамском танце», что оказался в постановке Ноймайера наполнен какой-то злобной эротикой. (Па-де-труа — единственный реконструированный фрагмент в балете; сиамский танец — стопроцентно новый текст, в который вставлены знаковые позы с сохранившихся фотографий). Это самый последний по времени постановки балет Ноймайера о Нижинском — премьера была в июне; и, кажется, самый удачный — все сказано и тема закрыта.

В программе вечера есть и третий балет — «Весна священная», но эта постановка связана с историей дягилевской антрепризы лишь названием. Это ранний (1970) балет Ноймайера — вариации на тему конца света. Редкий для гамбургского гуру экспрессионистский спектакль, где алым светом сияет атомная заря, а человечество частично мутирует в существ с деревянной пластикой. Так программа этой гастроли проведет нас от частной трагедии к трагедии общемировой, но истинным несчастьем будет только то, если вы на эту гастроль не выберетесь.