Виталий Пушницкий «Железный век»

Посреди зала стоит огромная клетка. Большие живописные холсты размещены в ней, как звери в зоопарке. Первое прочтение: искусство опасно для общества, его изолировали, злой железный век отправляет тонкие и невсеобщие ценности в резервации. Но это слишком прямолинейно для философа и даже немножко мистика Пушницкого, который всегда глубокомысленно выстраивает многослойное «послание». Будет, наверное, правильнее вывернуть смысл наизнанку: общество опасно для живописи, потому что не умеет ее понимать. Пока люди делали вид, что смотрят и что-то видят, живопись тихо вымерла. Оставшиеся экземпляры нуждаются в особых условиях и искусственном питании. Картины в клетке повернуты к зрителю оборотной стороной. Но посмотреть на них все же можно, выгибая шею сквозь прутья. А там, скажем, множество девушек в белых платьях целятся и палят из огнестрельного оружия. Почти монохромная, но «горячая» живопись вызывает в памяти гойевский «Расстрел» и «Свободу на баррикадах» Делакруа. Называется «Утро девственниц». Классический формалистский прием затруднения напоминает о трудностях коммуникации. Это все о несвободе, говорит автор. Прежде всего — о несвободе понимать друг друга. Автор хотел назвать выставку «Тетрадь в клетку», имея в виду то, что насилие над сознанием может быть и совсем невинным, например, разграфленные листочки, которые заставляют глаз и руку двигаться по заданному маршруту. В соседнем зале — photo based литографии, в которых повторяется мотив ограды, клетки, решетки. Пушницкий как будто отправляет в космос шифровки — не о политике, не о жизни вокруг, но об искусстве и для искусства.