Shopping & fucking

«Поцелуй меня в зад!» — говорит один мужчина другому в пьесе Марка Равенхилла Shopping & fucking. Реплика шокирует своей откровенностью тех, для кого театр — это прилизанные светские герои в красивых костюмах. Но «новая драма» заточена как раз на подобный эпатаж. Ее главные герои — социальные маргиналы: гомосексуалисты, бомжи, проститутки, ВИЧ-инфицированные. К чему бы ни призывала социальная реклама, среднестатистический зритель старается обывательски отстраниться от мысли, что подобные люди существуют. Англичанин Равенхилл в подобном равнодушии первым среди современных драматургов увидел серьезную проблему общества. В результате из под его пера стали выходить скандальные пьесы, запрограммированные встряхнуть мировоззрение новых мещан. В Москве Равенхилла ставят давно и успешно, у нас же, напротив, его пьесы никогда не шли. Только в 2003 году Кирилл Серебренников привозил номинированные на главную театральную премию страны «Золотую маску» «Откровенные полароидные снимки» — пьесу, по духу близкую «Шопингу». Тогда зрители, удивленные эпизодом сексуального акта героя-гея с трупом своего возлюбленного в морге, дружно разошлись в оценке увиденного. Одни предлагали отправить в газовые камеры драматурга и режиссера, осмелившихся осквернить их сознание. Другие были в восторге, получив весомое доказательство того, что в современном спектакле можно осмысленно показать даже некрофилию. Тем не менее после спектакля Серебренникова драматургии Равенхилла в городе стали побаиваться. Даже мастер-классы, с которыми он приезжал пару лет назад, не вызвали такого ажиотажа, как в столице. Сергей Щипицин, ученик Льва Додина, решился наконец поставить Равенхилла в «Приюте Комедианта» — театре, в репертуаре которого половина спектаклей идет с пометкой: «Детям до 16 не рекомендуется. Используется ненормативная лексика». Еще на этапе знакомства с названием, часть актерского состава открестилась от участия в пьесе, наполненной персонажами с нетрадиционной ориентацией. Но «приглашенную звезду’BB — Геннадия Смирнова, известного по пародии на главного сводника страны Петра Листермана в «Глянце» Андрона Кончаловского, подобные эксперименты не испугали. Он собирается показать на сцене любовную драму гея, рассказанную Равенхиллом. В оставшееся до премьеры время вокруг спектакля развернулась бурная деятельность, достойная отдельной постановки. Так, бутафоры театра усердно пытаются создать достоверные муляжи таблеток экстези и найти в секс-шопах лучшие меховые наручники. А пресс-служба ломает голову, не зная как писать скандальное название на афишах. Равенхилл и его агенты категорически настаивают на том, чтобы «факинг» употреблялся целиком. Российский закон о рекламе, в свою очередь, запрещает использовать иностранные слова, отвлекающие от смысла перевода, а русский перевод тут же попадает под запрет — нецензурная лексика. Пока в слове стыдливо ставят три звездочки и надеются, что целевая аудитория с легкостью догадается, что они скрывают.