Владимир Овчинников «Искусство принадлежит всем»

Выставка «Искусство принадлежит всем» — редкий шанс для нового поколения заглянуть в недавнее героическое прошлое, конец 80-х — начало 90-х. Под натиском мемуаристов и интерпретаторов эта история стремительно отъезжает в эпические дали, а ведь было это меньше двух десятков лет назад — и «Попмеханика», и Новая академия изящных искусств, и клуб «НЧ/ВЧ», и первые рейвы, и «Дерево» во Дворце молодежи, и «маленький двойной» в «Сайгоне», и сейшны в «Там-Таме», и перформансы во дворе загаженной, но аристократически возвышенной «Пушкинской-10», и дух свободы над волнами.
Вадим Овчинников — один из главных героев поколения дворников и сторожей: выразитель времени, музыкант, художник, мультипликатор, поэт, теоретик.
Очевидцы, встречавшиеся с ним хотя бы мельком, отзываются о нем с теплой симпатией и почтением, а его трагическая, так и не раскрытая смерть в 1996 году стала для многих знаком конца эпохи.

Овчинников принадлежал к редкому типу художников, которые так заряжены живописной стихией, что превращают в искусство все, к чему прикоснутся. Попроси такого покрасить стену казенной краской и малярной кистью, и покрашенная стена будет потом десятилетиями фонить артистической свободой. Это свойство, очевидно, было заразным, и вокруг Вадима выходило на орбиты множество менее одаренных, но столь же воодушевленных художников, режиссеров, музыкантов. Интересно было бы в качестве мемориального проекта попытаться собрать вместе и обследовать на предмет арт-радиации тех детей, которых Овчинников с Олегом Котельниковым и другими художниками учили рисовать в конце 80-х в подростковом клубе
«Дружба» на улице Рубинштейна. Большие плоскости, закрашенные одним цветом, в картинах Овчинникова вибрируют и мерцают. Как истинный даос, он очень любит оранжевый цвет. В почти абстрактных пейзажах, которые художник Слава Шевеленко называл «мужественными и чистыми», плавают разные сущности, подобранные автором во время путешествий по параллельным мирам. Тотемные звери, мифические герои, схемы, знаки, символы, пиктограммы, похожие на наскальные рисунки древнего человека. В живописных глубинах Овчинникова есть все самое необходимое для жизни: солнце, луна, пальмы, цветы, грибы, рыбы, горы и много света. По словам историка искусства Екатерины Андреевой: «География путешествий, которые он совершал, не покидая мастерской, едва ли поддается описанию. Вадим Овчинников одновременно проживал несколько жизней и был на связи с различными мирами».

Во время перестройки он смог отправиться в реальное странствие — пересек Америку поперек, из Калифорнии в Нью-Йорк. Принципиальной разницы не наблюдается — из Нового Света он привез такие же фантастические полуабстрактные пейзажи, какие рождались в результате медитаций на «Пушкинской-10».

Загадочный, благородный и великодушный «последний герой», Овчинников считал, что искусство может делаться из чего угодно и, вслед за Йозефом Бойсом,— что художником может стать каждый. Шаманские заклинания и теоретические опусы, наверное, сейчас уже не помогут, но от живописных полотен все еще можно хватить дозу вдохновения.