Вадим Гаевский, Павел Гершензон «Разговоры о русском балете»
Вадим Гаевский перешагнул в девятый десяток лет, Павел Гершензон существует в пятом. Гаевский — коренной москвич, послевоенный выпускник театроведческого факультета ГИТИСа, Гершензон — давно перебравшийся в Петербург свердловчанин, по диплому — архитектор. Гаевский более полувека пишет о балете, официальных же должностей в театре он никогда не занимал; Гершензон, начинавший как критик, почти десять лет был помощником директора Мариинской балетной труппы, фактически определявшим художественную политику театра. О каждом из них ходят сочиненные актерами легенды, порой весьма недоброжелательные. Обоих называли «серыми кардиналами» русского балета — Гершензона, понятно, в течение всего времени его работы в Мариинке (откуда он ушел два года назад, когда сменился в театре балетный директор), Гаевского — когда из Большого уволили Владимира Васильева и новый начальник неосторожно назвал критика, с которым советуется по важным делам. (Те, кому реформы не нравились, «кардиналом» и окрестили.) Вот теперь два кардинала, два «агента мировой закулисы» (да, это тоже в их адрес произносилось) сели рядом и наговорили книжку про русский балет. А «Новое издательство» ее выпустило.
Это очень любопытное чтение. Это чертовски спорное чтение — но ведь никто и не требует соглашаться с авторами, узнать же их точку зрения стоит. Только, когда читаешь, всегда следует помнить именно про закончившуюся службу Павла Гершензона в Мариинском театре — чтобы скорректировать нарисованную в диалогах картинку.
Разговоры проходили в два этапа: часть текста возникла в 1995—1996 годах (когда Гершензон только продумывал свою программу для Мариинки), часть в 2007—2008 (когда директор балета Махар Вазиев уже впал в немилость у Валерия Гергиева и становилось ясно, что эпоха заканчивается). Вот Вадим Гаевский, поддерживавший Гершензона в его реформаторских устремлениях, пишет, что «Мариинка — загнанная скаковая лошадь, лошадь-рекордсменка без хорошего конюха» — это 1996 год. И в то же время — констатация факта, что Большого театра на самом деле не существует (там тоже реформы еще не начались). А дальше — следы борьбы Гершензона за то, что он считал правым делом: за влияние на художественную политику театра, против влияния эгоистичных «звезд». Утверждение, например, что сейчас «дивами» являются хореографы, а не артисты (более чем спорное, стоит взглянуть на то, как на любую премьеру афиши приманивают именно раскрученными именами исполнителей). И даже проекция этой борьбы на давние времена: в легендарной истории про Нижинского, выгнанного из Мариинки за лично выбранный (а не предписанный дирекцией) костюм, Гершензон поддерживает дирекцию: дисциплина прежде всего.
Гаевский аккуратен, и даже самые жесткие вещи он проговаривает интеллигентно; Гершензон (у которого накипело — ведь бой со звездами в конце концов проигран) плещет красочными и злобными определениями. Ни к какому выводу собеседники не приходят — понятно, жизнь продолжается и описываемая реальность изменяется каждый день. И вот в этой незавершенности, открытости этой книги — особое ее обаяние.
«Новое издательство»