Имеет ли право Терри Пратчетт покончить с собой? (опрос)
На днях знаменитый фантаст Терри Пратчетт, страдающий от редкой формы болезни Альцгеймера, заявил о своем решении «прежде чем болезнь опустошит мой мозг, прежде чем вытолкнет меня из жизни, я смогу выпрыгнуть из нее сам». Иными словами, он намерен добровольно покончить с собой прежде, чем превратится в недееспособное существо. Это намерение писатель высказал в большой статье, опубликованной в газете The Daily Mail в защиту эвтаназии.
При этом Пратчетт призывает разделять собственно самоубийство и эвтаназию: «Суицид — это страх, стыд, отчаяние и скорбь. Это безумие. Но те отважные люди, которые сейчас ищут смерти за границей (имеется в виду клиника эвтаназии в Швейцарии. — Прим. Тime Оut), кажутся мне, наоборот, наделенными неистовым здравомыслием. Они увидели свое будущее и не захотели быть его частью».
Вот как себе представляет Пратчетт свою кончину: «Я намерен умереть, не дожидаясь развязки. Умереть, сидя в своем саду со стаканом бренди в руке и музыкой Томаса Таллиса в айподе — музыка Томаса даже атеиста может немного приблизить к небесам. Если время позволит, то я не исключаю еще одного стакана бренди. Коль скоро мы в Британии, надо добавить: «А если в саду будет сыро, то в библиотеке».
Тime Оut обратился к двум самым популярным российским фантастам с вопросом: как они относятся к решению Терри Пратчетта?
Писатель Сергей Лукьяненко: «Я могу лишь с уважением отнестись к его решению»
Буквально 5 минут назад я читал сайт поклонников Терри Пратчетта. Это мой любимый автор, человек очень умный, мужественный, честный перед собой и читателями. Я могу лишь с уважением отнестись к его решению: для умного человека понимать, что ты в скором времени неизбежно превратишься в дурака, не то что писать книги, а перестанешь узнавать родных и близких, наверное, чудовищно.
У меня сложное отношение к праву на эвтаназию. С одной стороны, это все-таки вариант самоубийства, который осуждается религией. С другой, в ситуации, когда человек неизлечимо болен и понимает, что не имеет никаких шансов и распадается как личность, он может сделать такой выбор.
Судить таких людей может только тот, кто сам попадал в подобную ситуацию. Я, слава Богу, не попадал. Но если Терри Пратчетт принял такое решение, я отношусь к нему с уважением и пониманием. Безмерно жалко, это будет для меня очень печальный день. Но только он вправе решать.
Если повсеместно разрешить эвтаназию — это может стать и фактором провокации. Людьми может овладеть минута слабости, о которой они могут пожалеть через день или через неделю. Это должна быть строгая регламентированная процедура, решение должно быть однозначно высказано, его должны подтвердить врачи и прочее.
Писатель Василий Головачев: «Я отношусь к этому отрицательно»
Я отношусь к этому отрицательно. Я сейчас пишу роман, окончание цикла «Реликт». К роману я взял эпиграфом строку из Пушкина, Лермонтова и моего друга, издателя Сергея Дмитриева. Они все начали одно из своих стихотворений фразой: «Я жить хочу!». К жизни нужно относиться именно так, по-доброму, не злить ее понапрасну, и уж конечно от нее не отказываться.
Это влечет за собой отрицательную энергоотдачу. Такого человека могут помнить год или два из-за того, что он сделал, а его книг уже могут и не вспомнить.
Возьмите пример Стивена Хокинга, известного ученого, который очень много сделал для теории происхождения Вселенной, учения о черных дырах и популяризации науки. Он ведь тоже очень болен, практически неподвижен.
Возникает много морально-этических проблем, когда жизнь человека превращается в мучение для него самого и окружающих. Но пока этого не произошло, Пратчетт не может об этом думать. И кроме того, давайте все-таки надеяться на то, что медицина развивается, в конце концов. Я думаю, и что и болезнь Альцгеймера отступит. Я читал, что существуют некие практики, которые позволяют надеяться на близкое решение проблемы.