Британский хореограф Мэтью Боурн: «В детстве я был охотником за автографами»

Какую роль в спектакле вы выбрали бы для себя, если бы сами выходили на сцену?


В молодости я, конечно, выбрал бы Дориана. В конце семидесятых в Лондоне была такая жизнь… Когда двери всех клубов распахиваются перед тобой, потому что ты молод и красив, — вот это чувство! Ночь проходила в путешествиях из одного заведения в другое, утро преподносило такие сюрпризы…


То есть сцена, когда ваш герой просыпается в постели с двумя парнями и двумя девушками, списана с натуры?


Ну что вы, я был гораздо скромнее (хохочет).


А сейчас вы уже не хотите быть Дорианом?


Сейчас я бы выбрал роль Бэзила Холуорда. У Оскара Уайльда — художник, написавший тот самый магический портрет, в моем спектакле — культовый фэшн-фотограф. Он создает Дориана, делает из официанта знаменитую фотомодель, а ведь создавать — это моя работа. Мне нравится работать с танцовщиками, репетировать, смотреть, как появляется роль. Мне нравится наблюдать, как они гримируются, как возникают совсем иные лица.


Как вы думаете, Бэзил талантлив или просто успешен?


Он талантлив — и Дориан становится его вдохновением. Бэзил создает стиль, когда появляется Дориан.


Почему вы сменили пол еще одному персонажу, участвовавшему в «создании» Дориана Грея, почему лорд Генри, объяснявший герою, как важно быть молодым и красивым, у вас стал леди Генриеттой, главным редактором модного журнала?


У Уайльда в повести всего две женщины — это жена лорда Генри, которая особой роли не играет, и Сибила Вэйн, молоденькая актриса, в которую Дориан был влюблен ровно до тех пор, пока она разговаривала словами Шекспира, а не своими собственными. Мне хотелось как-то убрать нелюбовь Уайльда к женщинам, и появление леди Генриетты показалось хорошим решением. Зато играющая в драматическом театре Сибила превратилась в балетного танцовщика Сирила.


А Сирил — он хороший актер?


Да, потому что Дориан влюбляется в его искусство. В тот образ, который он создает на сцене. У Уайльда Дориан обращает внимание на актрису, играющую Джульетту. У меня он видит на сцене танцовщика-Ромео и теряет голову — как мы все влюбляемся в артистов на сцене. А вот когда мы попадаем за кулисы… (Усмехается.)


Мы разочаровываемся?


(Молчит и улыбается.)


Действие «Дориана Грея» происходит в мире селебрити. Чем вам интересен этот мир?


Мне очень интересны трансформации, которые происходят с людьми, когда они становятся знаменитыми. Вот человек просыпается — а вокруг него полсотни фотографов. Как он себя чувствует? В детстве я был охотником за автографами, подкарауливал актеров у служебного входа — мне и тогда было интересно, что у них внутри. А еще интересно, что происходит с юными звездочками, когда они становятся старше и умнее. Если становятся.


Вы надоедали актерам, выпрыгивая из-за угла со своим блокнотиком?


Коллекция собралась неплохая. Но я закончил в восемнадцать лет.


Ну да, когда стали брать автографы у вас.


Нет, это было значительно позже. Я понял, что знаменит, только пятнадцать лет назад. Тогда моя компания привезла показывать на Бродвей «Лебединое озеро», я стоял у входа в холодном поту и трясся от нервного напряжения. И тут подъехала машина, открылась дверь — и в театр на мой спектакль отправилась Джулия Эндрюс. И я понял, что могу умереть — жизнь уже удалась.


Ваше «Лебединое» произвело сенсацию не только потому, что «птичьи» роли были отданы мужчинам и измученный дворцовым церемониалом принц искал утешения у обнаруженного в городском парке парня. Балетный мир тогда потряс тот факт, что за трактовку главного классического балета взялся человек, не имеющий классического балетного образования. Ведь Центр Лабана, где вы брали уроки, занимается исключительно современной хореографией. А для своих танцовщиков вы считаете обязательной балетную школу?


Мы каждое утро делаем класс — это совершенно необходимо. Но когда я выбираю артистов, я не интересуюсь их дипломами. Мне важна личность, выражение лица, собственный взгляд на мир. В труппе сейчас есть люди, ранее работавшие в классических компаниях, в современных, и те, кто в школе специализировался на мюзиклах и потом в них работал.


А в какой степени ваши актеры влияют на то, что вы сочиняете?


В огромной. Я наблюдаю за ними, подхватываю что-то у них, заряжаюсь ими. «Дориана Грея» не было бы, если бы в моей труппе не было Ричарда Уинзора, для которого придумана главная роль.


В России часто говорят, что театр — это семья. Так ли это для вашей компании или это всего лишь работа?


Семья, конечно. Мы вместе работаем, вместе отдыхаем. Артисты помогают друг другу — исполнители главных ролей сами вводят дублеров на свои роли и радуются тому, что у тех хорошо получается. Работы очень много, и появление нового исполнителя дает возможность актеру немножко передохнуть. Потому никакой ревности — в каком еще театре вы это встретите?


Говорят, что вы работу над каждым спектаклем начинаете с просмотра какого-нибудь фильма. Так ли это и какой фильм пригодился вам для «Дориана Грея»?


Я киноман, и с тех пор, как в качестве подарка на свой пятый день рождения получил поход в кино на «Звуки музыки», обожаю музыкальные фильмы. Но не только. Я люблю Хичкока, а на постановку «Car Man» более всего повлиял «Почтальон всегда звонит дважды». «Дориан Грей»? Несколько фильмов — «Американский психопат» Мэри Хэррон, «Бархатная золотая жила» Тодда Хэйнса и, конечно, все фильмы Альмодовара.


Почему вы все-таки выбрали для постановки именно этот сюжет?


Наш мир одержим молодостью. Реклама кричит на всех углах, что быть молодым необходимо, что, только пока ты молод (или кажешься таковым), ты можешь быть счастлив. Дориан у Уайльда мечтает остаться юным навсегда — и его мечту сегодня разделяют миллионы людей. Нам кажется, что быть молодым — это обязательное условие, чтобы найти любовника или лучшую работу. Мы живем в мире поклонения фотомоделям. Мне захотелось поговорить про этот мир.


Страх возраста — очень балетный страх, и я знаю, как нервно танцовщики относятся к своим дням рождения. А вы можете себе представить, что однажды посмотрите в зеркало и скажете: вау, мне восемьдесят?


Ну, я иногда и сейчас так думаю, когда в зеркало посмотрю (хохочет). Когда я двадцать лет назад создал свою компанию, я уже был старше многих — мне было 29. А теперь-то! Между нами пропасть (продолжает хохотать).


Вы несколько раз выступали в Москве — здесь показывали и «Лебединое озеро», и «Пьесу без слов». Как вам кажется, московская публика принимает вашу труппу иначе, чем публика других стран?


Сложный вопрос. Мне кажется, что Россия в значительной степени страна классического балета, классической драмы. И в ней существует дикая тоска по чему-то совсем новому. Мы стараемся это новое показать.



«Дориан Грей». Расписание.