Русская Золушка: почему наши женщины-режиссеры не взрослеют
Сразу нужно предупредить, что автор этой статьи любит романтические комедии, фильмы про любовь, легкий жанр, а к победительнице относится как к профессионалу, не знает ее лично и желает ей и ее картине коммерческого успеха в прокате – недаром «Про любовь» получил не только главный приз «Кинотавра» (то есть, фактически был признан лучшим российским фильмом года), но и приз жюри кинопрокатчиков. Уважаемые кинематографисты таким образом дают нам понять, что поддерживают «зрительское» кино, которое в поддержке вроде и не нуждается – дайте рекламу на ТВ, и народ потянется в кинотеатры смотреть, как Рената Литвинова, Владимир Машков, Юлия Снигирь, Евгений Цыганов и другие наши известные актеры, то есть, извините, не они сами, а их герои будут решать свои личные проблемы. Хочется сказать: «О, как это мило, как вы познакомились? На улице? Вау. А теперь пойдем посмотрим по-настоящему стоящее кино». Но это шутки. На самом деле жюри «Кинотавра», возможно, надоело, что главные призы на фестивалях обычно дают «серьезным» картинам, как год назад «Испытанию» Александра Котта, хорошему фильму, плохо прошедшему в прокате, что логично, потому что ничего так не пугает «простого зрителя», как слова «артхаус», «кино почти без слов» и «лауреат трех фестивалей», проходящих в городах, названия которых ничего не говорят «обывателю» (в прошлом же году Меликян, кстати, получила приз за режиссуру, показав на «Кинотавре» свой предыдущий фильм «Звезда»).
«Про любовь», реж. Анна Меликян, 2015
Собственно, ничего бы никого не смущало в желании жюри наградить хорошо сделанную, с удачными актерскими работами и остроумными шутками в сценарии зрительский фильм, если бы не его нарочитое стремление быть «вневременным» и, как теперь говорят, «мимимишным». Кажется, что его сняла не взрослая женщина, которая не только преуспела в мире режиссеров-мужчин, но и даже – на целый год – их победила – а милая девушка, которая «не хочет ничего решать, а хочет платье». Не женщина, а девочка (точно так же недавно официантка в баре на вопрос, где туалет, ответила мне, 46-летнему мужчине: «Для мальчиков – до конца налево»), которая, судя по тому, о чем фильм, сидит и ждет принца, или не ждет, а ищет. В общем, все равно ее жизнь крутится вокруг мужчин. А как только она найдет принца, то сядет дома у камина с прялкой и женским романом, и будет всем счастье. Жизнь женщины на этом закончилась.
«Женское» кино как бы есть, но его как бы и нет. Нет, потому что режиссер вне пола – если женщина, снимая фильмы, не педалирует тему своего пола (как, например, Кэтрин Бигелоу, делающая жесткие «мужские» экшены), то нет такой проблемы. Во всяком случае, о том, какого пола Бигелоу, не думаешь, когда смотришь ее картины. С другой стороны, женское кино, конечно, есть – как в случае, например, с Джейн Кэмпион, в своих самых известных работах сосредоточенной на показе женской судьбы.
«Странные дни», реж. Кэтрин Бигелоу, 1995
При этом у Джейн Кэмпион и Кэтрин Бигелоу гораздо больше общего, чем у любой из них – с Анной Меликян. Все три много работали, чтобы доказать, что они не хуже, а может, и лучше делают свою работу, чем мужчины. Женщинам в мужских профессиях вообще иногда приходится быть жестче мужчин, чтобы преодолеть сопротивление среды и предрассудков. Когда у тебя съемочная группа из 50 парней, тебе приходится быть чуть больше мужчиной, чем они, в конце концов. Именно поэтому западные женщины-режиссеры, в отличие от российских, не снимают слюнявые романтические истории с счастливым финалом – не для этого они пришли в кино. Как Клер Дени, Маргарет фон Тротта, Ида Лупино, Мими Ледер, те же Кэмпион с Бигелоу, они пришли в кино, чтобы показать женщину и ее проблемы (мужчины всего одна из них), а не женщину в ожидании мужчины. Нора Эфрон («Неспящие в Сиэттле», «Вам письмо») – как раз то самое исключение из правил, ведь главным поставщиком романтической дребедени в литературе и кино является мужчина – писатель Николас Спаркс, и ни одна женщина не додумается сочинить более вязкую патоку.
Самым, наверное, «женским» фильмом, то есть феминистским, интересующимся настоящими, а не надуманными потребностями современной женщины, остается «Тельма и Луиза», снятый в 1991-м мужчиной Ридли Скоттом, которому удаются любые жанры – от сайенс-фикшена («Бегущий по лезвию», «Чужой») до блокбастера плаща и сандалий («Гладиатор»). Зрелость «Тельмы и Луизы» (а ни одна западная женщина не снимала за последние два десятилетия женского кино, не зная о существовании «Тельмы и Луизы») в том, что фильм показывает жизнь современной женщины «после свадьбы с принцем» – временами разочаровавшейся в мужчинах, но готовой на приключение с молодым Брэдом Питтом (первая заметная роль актера), местами разозленной мужским эгоизмом и обидами, но тут же готовой быть своему мужчине просто другом.
«Тельма и Луиза», реж. Ридли Скотт, 1991
В нашем современном кино (а в России в прокате проваливаются все «проблемные» фильмы, не снятые для чистого эскапистского развлечения публики) до этой зрелости расти и расти – фильм «Про любовь», как и многие «женские» российские развлекательные картины, сняты о жизни Золушки «до свадьбы» и боятся заглядывать в жизнь «после». Это особенно удручает, если учесть, что еще относительно недавно в нашем кино было все: и суперпрофессиональные режиссеры (Татьяна Лиознова), и с любовью показанная мужчинами жизнь женщин (например, фильмы по сценариям Виктора Мережко – «Здравствуй и прощай», «Вас ожидает гражданка Никанорова» и многие другие, очень популярные, а не артхаусные фильмы). Сейчас же кажется, что аудитория инфантилизирована до самого низкого предела и хочет только развлечений. А жюри? А жюри хочет быть как все, и это, если честно, слегка настораживает, потому что оно застряло на словах: «О, как это мило, как вы познакомились? На улице? Вау». А мы достойны большего, и мужчины, и женщины.