Эми Адамс: «Были времена, когда я была невыносима» | Кино | Time Out

Эми Адамс: «Были времена, когда я была невыносима»

  16 января 2015
5 мин
Эми Адамс: «Были времена, когда я была невыносима»
Одна из самых разносторонних актрис нашего времени благодаря «Большим глазам» Тима Бертона научилась не изменять самой себе.

Награды и признание не мешают Эми Адамс оставаться редкой кинозвездой, которая не ограничивается ролями одного раз и навсегда прилипшего амплуа. Только в последние два года она была одинаково убедительна в качестве секс-бомбы-аферистки в «Афере по-американски», восприимчивой подруги героя в мире, где симпатию проще запрограммировать, чем почувствовать («Она»), и беспокойной журналистки, влюбленной в пришельца («Человек из стали»).

Теперь актриса признается, что наконец нашла баланс между карьерой и личной жизнью: «Я больше не стремлюсь узнать о себе что-то новое с помощью работы. Куда правильнее и проще делать это с помощью близких». Как выясняется, во многом это заслуга ее нового фильма – «Больших глаз» Тима Бертона, где Адамс сыграла Маргарет Кин, простую домохозяйку, ставшую художницей и автором одного из самых прилипчивых трендов поп-арта 1960-х, а заодно и жертвой собственного супруга, который присваивал себе и авторство ее работ, и славу.

«Большие глаза» начинаются с известной цитаты Энди Уорхола о Маргарет Кин, в которой он говорит, что раз ее картины были так популярны, они не могут быть плохи. Когда ваш фильм становится хитом, его популярность придает вам уверенности в собственной игре?

Ну уж нет (смеется). У меня обычно уже в процессе появляется представление – и очень четкое – о том, справилась я с ролью или нет. Контролировать же мнение публики я не в силах. Поэтому у меня не бывает откровений из серии: «Боже, всем нравится фильм, может, я и не была в нем так ужасна?» Я работаю, исходя из тех ожиданий, которые сама для себя намечаю. Поэтому в моей фильмографии есть не самые успешные фильмы, ролями в которых я при этом все равно очень довольна – и по-прежнему горжусь.

Вы как-то сказали, что сначала собирались отказаться от роли Маргарет, потому что хотели играть только уверенных в себе женщин, а она не подходила под этот типаж. Почему передумали?

Ну, уверенности в ней, конечно, нет, но есть очень обаятельное благородство, чувство собственного достоинства. Когда я впервые прочитала сценарий, действительно подумала, что для меня эта героиня слишком нерешительна. Но перечитав его, родив дочку, немного повзрослев, перестав так сильно беспокоиться о том, что скажут о моей работе другие люди, я вдруг переосмыслила Маргарет, начала ценить разные грани ее характера. Да, она недостаточно громко заявляла о своих правах и заслугах, но ей же при этом хватило решимости уйти от мужа в эпоху, когда развод мгновенно ставил на женщине клеймо.

Вы встречались с Маргарет лично. Это помогло лучше понять ее?

Да, это было очень важно. В сценарии она казалась слишком консервативной, мне трудно было представить ее живым человеком. Встретив же ее в реальной жизни, я наконец связала все противоречия воедино, смогла понять ее. Да, она настоящая тихоня, но ничего не стоит ее рассмешить. Она очень умна, но при этом слишком сосредоточена на том, что считает для себя самым важным, и больше ничего не замечает. Своими действиями, манерой речи она очень ясно дала мне понять, что самое большое значение для нее имеют ее Господь, ее дети и ее картины – именно в таком порядке.

Я не был знаком с работами Кин до того, как увидел фильм. Увидев их вне контекста, мог бы легко решить, что они принадлежат руке самого Тима Бертона.

Это невероятно, не правда ли? (смеется) Честно говоря, я и сама ничего о ее жизни не знала. Хотя я была знакома с картинами и эстетикой, которую они породили, и подражаниями, и людьми, на которых Маргарет – точнее, Кины, никто же не знал, что это она их пишет, – повлияла.

Вам самой-то достались после съемок пара репродукций? Может, даже оригинал?

У меня есть пара Кинов, да. Считайте меня коллекционером – официально.

Мириться со славой с возрастом становится проще?

О, намного. Были времена, когда я была невыносимой – не то чтобы самовлюбленной до отвращения, но убежденной в том, что делаю самое важное дело на свете и так далее. Немало отношений испортила из-за этого. Но теперь я стараюсь трезвее смотреть на вещи – и работе это тоже помогает. Не знаю, заметно ли это со стороны, но для меня актерская игра стала куда более содержательным, качественным переживанием. Я уже не пытаюсь обязательно самовыразиться в каждой роли – просто стараюсь показать героиню, а не себя.

Это помогает раствориться в персонаже?

Пока что да. Поначалу было очень трудно все совместить, но я действительно горжусь теми ролями, которые сыграла после рождения дочери. Мне удалось найти баланс между карьерой и материнством. Устаю, конечно, ужасно. Сегодня, например, я посмотрела на себя в зеркало и сказала: «Слава богу, что сегодня не будет никаких фотосессий». Я почти всю ночь не спала из-за дочери. Не то чтобы мне это не нравилось – просто наутро становиться известной актрисой бывает тяжело. Но у меня все в порядке, и мой возлюбленный помогает во всем.

Вы славитесь перфекционизмом. С годами не стали к себе мягче?

Как минимум я перестала рефлексировать по поводу каждой мелочи. Стоит самокритике зазвучать в моей голове, как я тут же говорю себе: «Хватит». Стала больше себе доверять, больше полагаться на интуицию. Раньше я всегда считала: «Ты можешь лучше, еще лучше, быстрее, выше, сильнее». Сейчас предпочитаю думать: раз я сделала что-то – значит, сделала лучшее, что было возможно.

Интервью Дэвида Эрлича