Саша Грэй: «Все, что можно, я уже показала»
Рецензию на фильм «Открытые окна» читайте здесь
— Вас пугают современная доступность любой личной информации, утрата границ, бесконечный вуайеризм или вы не разделяете общей тревоги по этому поводу?
— От вуайеризма страдают не только знаменитости последнего десятилетия, у которых фотки крадут с телефона. Он всегда был, есть и будет — и касается всех женщин. Медиаперсоны, чей имидж пошатнется от пары видео с раздеванием, найдут в себе ресурсы — и моральные, и материальные,— чтобы восстановиться, а вот для обычных женщин это действительно теперь может стать проблемой. Просочится что-нибудь, что было предназначено исключительно для частного пользования, — и девушка, работающая в «семейной» компании, потеряет работу. Технологии идут впереди нас, мы не успеваем их усваивать, им противодействовать и становимся беззащитными перед ними. Разумеется, известные люди в большей степени ощущают, как стены становятся все прозрачнее. Мне от этого жутковато, да, но, надо признать, я лично нахожусь в выигрышной позиции: все, что можно, я уже показала и не представляю особого интереса в смысле преследований и подглядываний. Большую часть времени я не страдаю от лишнего внимания и голливудских неврозов.
— Но у вас все же были неприятные, даже страшные, эпизоды настырного внимания. В этом смысле роль Джил Годар — такая психодрама, разыгрывание реального опыта.
— Играя Джил, я вытащила из себя пережитые эмоции — и мне стало легче. Но я не могу сказать, что просто играла саму себя, между мной и Джил есть важное отличие: изначально она находится в более сложной ситуации. Она более зависима от общественного мнения, более закрыта и уязвима.
— Ваше увлечение мазохизмом связано с его парадоксальной силой, с тем, что это особый способ получить власть и контроль над субъектом насилия или наблюдателем?
— Да, я согласна на сто процентов с этим предположением — мазохизм завязан на непрямом контроле. И он захватывает меня именно этим. То, что я по такой логике вроде как «порабощаю» свою аудиторию, это, конечно, слишком сильное обобщение (смеется), но контроль мне очень нравится, и раньше я могла порой напустить на себя вид вершителя и кукловода.
— Например, сказать, что хотите стать «разрушителем цивилизации»…
— Да, помню. Это была всего лишь отсылка к названию книги о группе Throbbing Gristle — «Wreckers of civilization». Крутое, правда? Поразительно, что ктото воспринимал меня в такие моменты всерьез.
— Этот образ чуть высокомерной порноинтеллектуалки вы создали будучи очень юной. С тех пор прошло много лет, и вы занимаетесь уже другими вещами, а образ никуда не ушел, с вас так же требуют, чтобы и про Годара, и про плетки. Вы не устали, не хотите перемен?
— Хочу. Я знаю, что бич-фейс, который мне от природы достался, этому мало способствует, но я вроде стараюсь следить за бровями и побольше улыбаться…
— Раз вы хотите теперь стать большой актрисой, выходит, что ваши нынешние фильмы категории «Б» — это не призвание, а промежуточный шаг между порно и серьезным кино.
— Я люблю «бэшки», но это не единственная моя любовь. Не меньше я люблю классику или авторский кинематограф. Я попала в кино этой категории, потому что были знакомые продюсеры, проекты друзей, а вот к Начо Вигалондо, режиссеру «Открытых окон», пошла просто потому, что обожаю его кино. «Преступления во времени» — это шедевр, по-моему, круто сделан.
— Спрошу прямо: вы где себя на месте чувствуете — на съемках у Содерберга или у Френки Латина, с Дэнни Трехо?
— (Громко смеется) Скажем так, с кем-то ты растешь, а с кем-то отрываешься. Содерберг интересен как профессионал, а Трехо — как личность.