Анвар Либабов: «Мне суждено быть клоуном»
Что заставило вас, фрика и эксцентрика, человека с определенным имиджем и репутацией, участвовать в таком сугубо приземленном проекте про детективов и сыскарей?
В вас сейчас говорят интеллектуальный снобизм, предрассудки и стереотипное мышление по отношению к сериальной продукции. В трех разных сериях сериала-бренда про ментов я играл разных персонажей — восточного мануала, эксперта, массажиста. И странная вещь: в кино я дебютировал в балабановском «Замке», а зрители помнят сериальные эпизоды. Так что в «Литейный» я пришел набираться опыта и актерского мастерства…
Ну, лукавите ведь сейчас. Недаром говорят: «Не всякий драматический актер может быть клоуном, но всякий клоун может быть драматическим актером»…
ТВ Проработав больше двадцати лет в «Лицедеях», я лишь недавно что-то понял про пантомиму и клоунаду. Раньше мы играли интуитивно, на эмоциях, брали молодостью, азартом. А так, чтоб голову включать, душу и сердце… этого не было. Как драматический актер я только начинаю, и мне нравится учиться…
Вы играли у Балабанова («Замок», «Про уродов и людей»), у Германа («Трудно быть богом»), у Мамина («Не думай про белых обезьян»). А говорите, что опыта нет…
Есть еще одно соображение — грех упускать возможность стать медийным лицом, особенно в эпоху экономического кризиса. Я не верю актерам-снобам, которые говорят, что ни за какие деньги не пойдут работать в сериалы: не идут — значит не берут. Такой долгоиграющий проект, как «Литейный», — достойная составляющая для кошелька. Я против тезиса, что актер должен быть голодным. Не могу сказать, что я излишне алчен и жажда наживы меня как-то особо гложет, — денег на хлеб с маслом я вполне зарабатываю в «Лицедеях». Да и на корпоративы всегда можно податься. Но я абсолютно искренне благодарен судьбе и создателям «Литейного» за то, что пригласили в свою компанию. А иначе мог всю оставшуюся жизнь просидеть на кухне с сигаретой во рту и чашкой дымящегося кофе на столе, перечитывая сценарии, откладывая их в сторону и грустно вздыхая, что не попадается ничего гениального. Проще надо быть, в конце концов.
Удовольствие-то получаете?
Мне нравится мой Грошев — эдакий буддийский монах, отправившийся погулять в миру. Одно из его увлечений — Восток. Хобби — йога. Он вегетарианец и любит зеленый чай. Вместе с тем под его клоунской внешностью скрывается четкое парадоксальное мышление настоящего оперативника — внутренне собранного, умеющего жестко и точно оценить ситуацию. Это, по большому счету, — золотая середина между мастером на все руки и неудачником-экспериментатором в традициях русского Кулибина…
Насколько он на вас похож?
В Петербурге меня узнают давно благодаря моей «оригинальной» внешности — лысина, торчащие уши, круглые очки, некая чудаковатость, в том числе и в одежде. Так что Грошева могу играть почти без грима. Йогу я постигаю эмпирическим путем, экспериментирую на себе, как когда-то Мечников испытывал на себе какие-то сыворотки. Вегетарианством не страдаю, но жена вот пост соблюдает, так что сегодня мне куска мяса не досталось. Поскольку долго занимался в кружке радиолюбителей, на бытовом уровне вполне адекватен — могу починить даже телефон. А машины — это вообще моя слабость.
О ваших автомобилях в Питере легенды ходят…
У меня «Ситроен»-«утенок» 2СV — легендарная имиджевая машина неформалов и французской художественной богемы. Я бужу ее после зимней спячки в канун майских праздников, которые я очень люблю…
Советское прошлое?
Мне вообще нравится карнавальная культура: парады, шествия, карнавальный мир красок. И демонстрации в детстве нравились: идешь в каком-то радостно-возбужденном порыве души, и сердце почти вылетает из груди, как воробушек… Я же не понимал, что это идеология… Так вот, с весны до осени я катаюсь на своем веселом автомобильчике, опаздываю к разведению мостов, любуюсь на белые ночи и веселю прохожих. А осенью я выкатываю уже свой «ягуарчик», S-Type, тоже с внешностью ретроавтомобиля. Я думаю, что в нашей серой жизни, в которой даже основной цвет машин — серебристый да черный, — яркости не хватает. Мне приятно, когда прохожие, видя мои машины, сначала цепенеют, а потом расцветают улыбками.
Я никогда не забуду, как в детстве ждала праздников именно потому, что обязательно по телевизору показывали «Лицедеев». Вы никогда не жалели, что расстались с Полуниным?
Это закономерный эволюционный (заметьте, не революционный!) процесс. Птенцы же вырастают и вылетают из гнезда. В некоторых племенах взрослые сознательно выкидывают своих детей из лодок за борт — чтоб учились выживать. У Полунина я был ведомым. При этом возможность самовыражения резко снижается. Но я благодарю судьбу и Славу за то, что он меня заметил, взял, приютил, обогрел, научил почти всему и спокойно выпустил в мир.
Люди, которые профессионально смешат окружающих, в жизни оказываются, как правило, совсем не веселыми…
В жизни я человек печальный, раздражительный, порой недобрый, а в кругу семьи и весьма ворчливый. Мне по нутру ближе все-таки лунность, а не солнечность. В Пьеро ведь тоже много лунного, печального, грустного. Только грусть удачно оттеняет эксцентричность, радость и солнечность… Так что именно в целях психотерапии стараюсь делать мир вокруг себя более позитивным.
Кстати, почему «Лицедеев» сегодня не показывают по телевизору?
Потому что это штучный товар, редкие самородки, не ширпотреб. Их нельзя тиражировать, и, как ни странно, именно это спасает нас от девальвации. А телевидение, в отличие от театра, это фабрика потребления. В театре создается, на телевидении продается. Грустные клоуны сегодня не продаются; умности и печальности, сентиментальности и лирике нет места в ящике, который стал инструментом для кретинизации людей. Поэтому так много русских клоунов в Cirque Du Soleil. Так же как фундаментальные науки, клоунада стала нашей валютой, товаром, который успешно экспортируется, но никому не нужен дома.
Может, ваш приход в кино, на телевидение в сериалы — это от невостребованности? Или наоборот — от боязни так и остаться на всю жизнь клоуном?
Может, только отчасти. Мне действительно уже 50, а не 25. И сейчас у меня есть два драматических спектакля в «Приюте комедиантов», которыми я очень дорожу, — «Не Гамлет» по пьесе Сорокина в постановке Андрея Могучего и «Дневник гения», поставленный Андреем Дежоновым по дневникам Сальвадора Дали. Есть еще мультимедийный цирковой проект «Кракатук» (тоже Андрея Могучего). Да и театр «Лицедеи» у меня никто не отнимал. В театральный институт меня в свое время не взяли из-за дефекта речи. И еще я по глупости хотел казаться стандартным. Взял у приятеля костюмчик напрокат, рубашечку с галстучком, портфельчик. Позже, уже занимаясь пантомимой, чтобы мои кривые и худые ноги выглядели стройными и мускулистыми, я бинтом приматывал к ним вату. За этим занятием меня засек Слава Полунин. «Зачем тебе это? Надо исходить из того, что дал Всевышний…» Так что если мне суждено быть клоуном — зачем что-то менять?