Дмитрий Дибров: «Я — калиф на час» | Главное | Time Out
Главное

Дмитрий Дибров: «Я — калиф на час»

  16 февраля 2009
4 мин
Дмитрий Дибров: «Я — калиф на час»
Придя в программу «Кто хочет стать миллионером?» и озвучив ведущего в фильме «Миллионер из трущоб», Дибров признается, что хочет устроить на Первом канале «хруст костей».

Вы завоевали имя, делая просветительские программы, и вдруг развернулись на 180 градусов.

Это только кажется, что ведущие на телевидении — демиурги, на самом деле мы калифы на час. Уж я как никто другой знаю, что путь из палаты лордов в вонючую каталажку до смешного короток. Ей-богу, 10 лет назад, когда Владимир Гусинский буквально заставил меня сесть в кресло ведущего в программе НТВ «О, счастливчик», я не хотел вести попсовую игру: я тогда имел за плечами 10-летний стаж просветительской телевизионной работы. Исключение мог бы сделать для «Что? Где? Когда?», но Владимир Ворошилов меня не звал. Но когда я выполнил волю начальства, мне открылась интеллектуальная магия проекта: это история не о деньгах, которые можно выиграть, а о том, до какой степени человек готов к риску. И когда Первый предложил мне снова сесть в кресло ведущего, я просто взял под козырек. Это же карма, зов судьбы. И нечеловеческое счастье для любого телевизионщика.

Эрнст звал вас и семь лет назад, когда программа переехала на Первый…

Мог. И в деньгах бы выиграл, и Максимка (Галкин. — Прим. ред.) не построил бы свой замок. Построил бы все равно… Он очень лихо забил этот голевой пас судьбы. У меня бы так лихо не получилось. Кроме того, все имеет свою альтернативную стоимость. Альтернативой моему звездному статусу ведущего самой рейтинговой игры и непрерывающемуся денежному потоку стала бы слава первой позорной крысы, бегущей с тонущего корабля. Мне, как донскому казаку, это было не по силам.

А теперь Первый канал предложил вам вернуться? По дружбе?

Дружба дружбой, а бизнес бизнесом. Мы с Константином Эрнстом — поколенческие, мировоззренческие братья, мы делали авангардное телевидение в соседних монтажных. Со мной он пошел на известный риск. И я не подвел — на третьей программе мы сделали рейтинг 30 процентов. Вдумайтесь: каждый третий оторвал свою, мягко говоря, попу от других дел, от интернета и смотрел «Миллионера».

Но вам-то зачем это нужно?

Это же мой ребенок, я учил его ходить.

Научили — и слава богу, пусть себе топает самостоятельно.

Я хочу еще насладиться отцовством. Ребенок окреп, успел даже постареть, и мне интересно заново познакомиться с этим умным и тонким человеком, которого я знал еще ребенком.

Ваше возвращение окрестили встречей двух культовых брендов десять лет спустя…

Он-то покультовее будет — стран на 100. Но я стараюсь наполнить «Миллионера» новым содержанием, триллерностью. Если не будет в программе настоящей энергетики, сшибки лоб в лоб, ломки судьбы, как в фильме «Миллионер из трущоб», — грош нам цена как ее создателям. Наше «хорошее, доброе, вечное» никому не нужно, если нет хруста костей, если не играют желваки на скулах у учительницы из Читы, чью судьбу реально могут изменить 100 тысяч рублей, которые она выигрывает. Гениальность программы в том, что каждый найдет в ней что-то свое: кто-то будет хохотать до упаду, а кто-то — сардонически улыбаться. Я получаю свое удовольствие и стараюсь играть свою тему. Если она не слышна — будем играть громче.

Да и деньги в кризис лишними не бывают…

Ну не уподобляйтесь вы желтой прессе. Все знают, что настоящие деньги делаются в другом месте — на корпоративах, когда без выходных народ чешет от Алма-Аты до Находки. А я те же деньги имею здесь, на Арбате, в «А-клубе» Аркадия Новикова, куда могу приходить раз в неделю из дома в тапочках. Уже четыре года я веду здесь того же «Миллионера» раз в неделю. А по средам — шоу Ксении Собчак.

Три события, перевернувших сознание Дмитрия Диброва

1. Клиническая смерть. В 19 лет я увидел, что ТАМ. Это восхитило меня, и я уже не мог остаться прежним. Я понял, для чего нужно жить.

2. Каллагийя. Зов в Шамбалу мне был дан в 22 года. И я уже не мог остаться прежним. Я понял, для чего и как нужно работать.

3. Слава и деньги. Они пришли ко мне в 33 года. И я уже не мог остаться прежним. Я понял, что правильно понял, для чего и как нужно жить и работать.