«Я стараюсь не быть сильной»

— Современной женщине легче играть мужчину?

— Современные женщины и в профессии, и дома, и в каких-то жизненных ситуациях решили быть мужчинами. Принимать решения, стучать кулаком по столу. Но мне кажется, что единственное спасение человечества в том, чтобы женщины оставались женщинами. Конечно, жизнь заставляет быть сильной. Но нарочно накачивать себя и становиться черствой, жесткой я не умею. Слукавлю, если скажу, что не понимаю, каково это. Понимаю. Но это не поможет мне ощутить себя в профессии, потому что актер должен быть очень незащищенным. Не сильным, максимально открытым. Чем старше я становлюсь, тем больше стараюсь не бояться быть
слабой.

— Зачем сейчас ставить Шекспира?

— У нас нет задачи открыть сегодня для всех Шекспира. Мы рассказываем историю про себя. В Шекспире столько живого молодого юмора, и при этом есть мысль очень верная. Мы хотим не просто повеселиться, а еще и понять, как люди не совпадают. Женятся, а не любят друг друга. Судьба со всеми пошутила, и вроде бы всем смешно, но они несчастливы.

— Вам интересен сюжет с переодеваниями?

— Он интересен с точки зрения игры. Как в детстве. Дети не задумываются, интересно ли им играть «в машинки». Это просто игра. Зачем Виола придумала переодеваться? У Шекспира необходимость переодевания очень условная. Он просто дает повод для игры. В пьесе есть момент, когда Виола, будучи девочкой, переодетой в мальчика, еще пытается изобразить мальчика, игра- ющего девочку. Мне нравится именно эта игровая природа. Она позволяет хулиганство. Но мы, конечно, и психологические обоснования в тексте находим. Очень много вещей в пьесе начинают правильно работать именно тогда, когда Виола — трепетное существо. Есть моменты, когда она старается держать спину и быть сильной, но во многих вещах все равно она — девчонка.

— Вы уже второй раз работаете с Михаилом Станкевичем. Нравится?

— Миша удивительно умеет находить лукаво-шутливую, но при этом максимально уважительную форму общения с актерами. Он никогда не будет делать то, что артисту неудобно. Не получается — отказываемся. Именно из того, что для тебя органично, что тебе идет, он находит нюансы, нужные для спектакля. Это замечательно. Он умеет слышать человеческую и актерскую уникальность. Он смешно делает замечания, десять тысяч раз извинится перед этим, в нем есть такая деликатность, с которой мне работать очень комфортно. Он раскрывает тебя, и ты начинаешь делать такие вещи, которых сам от себя никогда не ожидал.