«Мне нравится партизанская атмосфера на съемках»
Меньше года назад Дэнни Бойл получил редкий шанс на один вечер стать главным шоуменом во всей Британии. Церемонии открытия Олимпийских игр редко бывают зрелищем увлекательным, но ставившему презентацию лондонской Олимпиады Бойлу удалось почти невозможное: устроенный им спектакль с танцующими нянями и летающими шахтерами по-настоящему захватывал дух. Следующим утром он проснулся национальным героем — и вскоре по заказу Ее Величества уже снимал встречу королевы с Дэниелом Крэйгом.
Теперь, после того как Бойл справился и с запредельным олимпийским размахом, и с агентом 007, вопрос о том, не тянет ли его на проекты (и бюджеты) побольше — например, на ту же бондиану, — кажется вполне логичным. Как и то, почему его новый фильм «Транс» получился решительно камерным. «Мне нравятся и Кристофер Нолан, и Ридли Скотт. Я с удовольствием смотрю их фильмы. Но я сам предпочитаю работать с небольшой группой. Мне нравится партизанская атмосфера на съемках», — объясняет Бойл. Его кинодебют «Неглубокая могила», снятый в 1994-м после десяти лет работы на ТВ и в театре, был именно таким партизанским фильмом. За ним последовал «На игле», а потом Бойл взялся применять свой неистовый авторский стиль к разнообразным жанрам: зомби-хоррору («28 дней спустя»), фантастике («Пекло»), даже народной мелодраме («Миллионер из трущоб»). «Транс» в свою очередь — фильм-головоломка, в котором закоулки сознания служат декорацией, не менее важной, чем лондонские улицы. Джеймс Макэвой играет здесь аукциониста, втянутого в динамичную бандитскую канитель: он получает по голове во время ограбления и теряет память. Воры вынуждают его вспомнить, где спрятана нужная им картина, устраивая герою сеансы гипноза. Фильм же оборачивается игривым вихрем сюжетных поворотов и твистов. Для самого Бойла «Транс» закончился хорошо (он начал встречаться с Розарио Доусон), а вот даже намекать на судьбу его персонажей — преступление: фильм строится на нескольких ключевых поворотах сюжета. Режиссер сравнивает его с «Помни» и «Вечным сиянием чистого разума». Но это именно что бойловское кино: резко смонтированное, шумное, изобретательное. И жестокое: в одной из сцен пуля медленно разрывает черепную коробку одного из персонажей.
Бойл говорит, что «Транс» — детище обратной стороны олимпийской мечты: «Вот что захватывает твое сознание, когда берешься за Олимпиаду! Дикости, которые ты не можешь себе позволить, когда твоя работа — восхвалять семейные ценности и спортивный дух». «Мы выторговали себе пару увольнительных — чтобы поставить “Франкенштейна” в Национальном театре и чтобы снять “Транс”. Это была прямая противоположность работе над Олимпиадой. Смотришь вокруг и понимаешь — вот чем я на самом деле хочу заниматься! — признается он. — Весь день на площадке ты отрываешь кому-то башку, а потом сидишь на встрече, посвященной королеве». Так или иначе, Бойл успел все — и вместе с Сэмом Мендесом, сорвавшим кассу с «007: Координаты “Скайфолл”», он сделал 2012-й годом, когда британские режиссеры пришли в каждый дом. «Знаете, что на самом деле важно? И я, и Сэм, и Стивен Долдри — мы все вышли из театра. Поэтому я в бешенстве из-за того, что творит сейчас британское правительство. Они хотят урезать бюджеты региональных театров — как раз таких, где мы овладевали мастерством. Позволяя таким театрам умирать, мы рискуем подлинными ценностями. Британская культура — то, что ценят и любят по всему миру, — в опасности!» На такие высказывания Бойл имеет полное право — никто сейчас не представляет эту самую британскую культуру так эффектно, как он.