Интервью: Михаил Осокин
Долго думали, прежде чем согласиться на новую работу?
Я человек достаточно пассивный, не люблю перемен и не ищу их. Они сами меня находят. Канал RTVi, на котором я работал, пошел по пути СNN, когда в течение дня даются небольшие новостные блоки. Когда поступило предложение от РЕН ТВ вновь вести большую новостную программу, это показалось мне интересным. К тому же авторскую, а этим я никогда не занимался. В течение нескольких недель я предметно смотрел их новости. И пришел к выводу, что это, пожалуй, единственный либеральный федеральный канал в подаче информации.
Возможен ли сегодня авторский взгляд на новости?
Это проявляется прежде всего в подборке мнений и их трактовке. Мне, например, понравился яркий сюжет о чистке в рядах «Единой России», с синхронами оппозиции, которые ясно дают понять: как партию ни чисть, все равно ничего не изменится. Да и фраза Путина «Другой же партии у нас нет…» оказалась очень к месту. Не представляю, чтоб такой сюжет показали другие каналы. Неоднозначность в подаче материала и представление нескольких точек зрения — вот самое интересное.
Мне кажется, новости все больше напоминают брежневские времена, только вестей с полей не хватает.
Думаю, нам удастся избежать излишнего официоза, следить за перемещениями в пространстве первых лиц совсем не обязательно.
Знаете, меня недавно потрясло, что 20 процентов спама в почте — предложение совместного портрета Путина и Медведева. Раньше порнуху в основном предлагали. А у вас в кабинете, я смотрю, портретов нет.
Я же не чиновник какой-нибудь.
24
Пн — чт, 23.30—0.00, РЕН ТВ
Нет. Это советская практика, которая противоречит общемировой. Известно ведь циничное, но очень правильное выражение: «Лучшие новости — это плохие новости». Еще Феллини говорил, что хорошие новости — это когда люди по телевизору смотрят, как плохо другим. Отрицательные факты больше бьют по мозгам.
Вы не испытываете при этом внутреннего дискомфорта?
Испытываю, раздваиваюсь, наступаю на горло собственной песне и начинаю с плохого. И оченьрадуюсь дням, когда ничего отрицательного не происходит.
Наступит ли когда-нибудь время, когда криминал перестанет превалировать над общечеловеческими ценностями?
Говорят же, если мы не чувствуем боли, значит, мы умерли. К новостям это тоже относится.
Значит, наши зрители обречены запасаться валокордином, прежде чем включать телевизор?
Чтобы зрители пили сердечные капли, увидев, скажем, взрыв или теракт, надо показать его соответствующим образом — красиво и страшно. Это и есть наше ремесло. Увы.
24
Пн — чт, 23.30—0.00, РЕН ТВ
Без нее я как без рук, за 18 лет мы стали одним целым: она делает львиную долю работы, в том числе и организационную. Я могу сидеть и спокойно готовиться к эфиру. Кроме того, она единственный человек, который пишет мне тексты и зачастую делает это лучше меня. Споры могут возникнуть только при обсуждении каких-то стилистических решений.
Быть вместе 24 часа в сутки — это нормально?
Я всегда прошу отдельную комнату, так что мы редко видимся. Зато, занимаясь одним делом, дома не говорим о работе — уже все друг другу сказали. Можно обсуждать книги, фильмы и выставки, ходить на которые мы любим.
Вы всегда находились в оппозиции. Даже из института вас выгнали со второго курса со странной формулировкой: «За антикоммунистическое отношение к труду»…
Это происходит помимо моей воли. Работая в новостях, невозможно находиться в оппозиции. Если власть делает что-то хорошее — мы обязаны об этом говорить. И наоборот. Я стараюсь быть объективным и нейтральным. Как если бы пришел в зоопарк и, наблюдая за тем, что там происходит, рассказывал об этом.
Цинично.
Профессионально. При чем здесь цинизм?
Кстати, раскройте секреты своей невозмутимости. А то вам то скандинавские, то прибалтийские, то немецкие корни приписывают.
Родители рассказывали о моей германской бабушке Иоганне Робертовне и ее отце по фамилии фон Эльцберг, который был генералом по лесному хозяйству. Но немецкого я не знаю, страсти к природе не перенял — стал типичным жителем мегаполиса.
При этом вы не водите машину и любите ролики.
На роликах катаюсь все реже — редкоудается выбраться на Воробьевы горы, не по загазованным же улицам кататься. А машину водит жена — мне жалко времени, лучше я что-то почитаю или новости по радио послушаю. Кстати, несколько лет назад я впервые сел на велосипед. Тоже понравилось.
Я знаю, что одно время у вас были накладные усы — для маскировки.
Мне их специально привезли из-за границы. Была такая забава — нацепить усы, снять очки и отправиться на какой-нибудь митинг — это было в период обостренной политической борьбы в стране. Маскировка нужна была, чтоб не узнали и не побили. Сейчас таких забав у меня нет.
24
Пн — чт, 23.30—0.00, РЕН ТВ