Интервью: Стас Пьеха | Главное | Time Out
Главное

Интервью: Стас Пьеха

Анастасия Ниточкина   26 мая 2008
6 мин
Интервью: Стас Пьеха
Певец рассказал, почему в попсе нужно быть немного клоуном.

Известно, что своим имиджем вы занимаетесь самостоятельно. В роли ведущего отдались, наконец, профессиональным стилистам?

Нет. Меня пригласили вместе с имиджем, никто не собирался нарушать гармонию моего славного образа. Я даже снимался в своей одежде. Один раз, правда, меня решили переодеть, но скорее для прикола.

Вы считаете себя профессионалом в мире моды?

Несмотря на то что имею диплом профессионального стилиста, проходил практику в салоне «Wella», придумал несколько образов своей маме (Илоне Броневицкой. — Прим. Time Out) и даже успел обзавестись хорошей клиентурой, экспертом в этой области себя не считаю, тем более что ножницы в руки сейчас почти не беру. А жаль, потому что стилист, парикмахер и к тому же натурал — сегодня большая редкость. Но я стараюсь не выглядеть лохом на фоне других и по возможности слежу за модой, не делая при этом из нее культа.

А как родился ваш имидж пай-мальчика при внутреннем содержании, судя по прессе, беспредельщика без тормозов?

Даже придумывать ничего не пришлось. Я всегда выглядел лет на пять моложе, и какие бы финты мне на голове ни выбривали, как бы меня ни причесывали, лицо оставалось детским, а глаза — наивными. Моя нынешняя прическа мне идет, и менять ее я не хочу. Одеваюсь так, чтобы мне было комфортно выходить на улицу, и никаких месседжей своей одеждой никому не посылаю. Что касается внутреннего содержания, то «беспредельщик без тормозов» остался в далеком детстве. Тогда я мог и из дома удрать, и с собаками меня по всему городу искали, и приводы в милицию были, как у любого дворового мальчишки. Но это нормальное пацанское поведение, никакого «внутреннего протеста против окружающей действительности» в этом не было. Мне было по кайфу, все остальное меня тогда мало заботило.

Еще интервью:
Интервью: Эмиль Хирш
Интервью: Джерард Майкл Маккарти
Интервью: Supergrass
Интервью: Михаил Ефремов
Интервью: Леонид Парфенов
Интервью: Эндрю Адамсон и дети
Бабушка по-прежнему не готова мириться с вашими рваными джинсами?

Просто несколько лет назад я носил какие-то уж запредельно рваные штаны — так модно было. И прикольно. Бабушка же считает, что я не настолько стар, чтобы ходить в рванье, но пару небольших дырочек она уже терпит почти спокойно.

А когда возникло ощущение, что все надо делать так, чтобы, во-первых, не было мучительно обидно за «бесцельно прожитые годы», и во-вторых, чтобы не было стыдно за семейный клан?

Оно родилось вместе со мной, я с детства слышал фразу: «Прекрати позорить бабушку». Просто до 18 лет позволительны всякие вольности. Кроме того, я тогда не был публичным человеком. А сегодня расстраивать своими поступками близких людей — по меньшей мере глупо. У той же бабушки вполне достаточно других информационных поводов для нервов. Зачем добавлять?

Прежде чем прийти в программу «Cosmopolitan. Видеоверсия», вы принимали участие еще в одной программе на канале ТНТ «Звезды меняют профессию», в которой осваивали профессию клоуна…

Это был интересный опыт. Во-первых, профессию клоуна сегодня, увы, можно смело отнести к вымирающим. Обидно, но таковы, видимо, грубые реалии сегодняшнего дня — ну, не воспринимает народ коверных! А между тем клоунада — самый сложный цирковой жанр. Все остальное — даже подкупольная акробатика или дрессура хищников, просто по своей природе более эффектны и зрелищны. Если оставить в стороне травмоопасность, то, согласитесь, при некоторой физической подготовке, тренировке и усердии, трюки выполнять может каждый. Или почти каждый. Это, кстати, с блеском демонстрировали мои коллеги в проекте «Цирк» на Первом канале. Клоунада же не давалась практически никому. Вот парадокс. Значит, не в сложности дело. А в какой-то внутренней раскрепощенности, открытости, готовности к самоиронии. И перед первым выходом на арену цирка я трусил ужасно: боялся, что ничего не получится.

А зря. Одним из условий конкурса было то, что члены жюри не должны узнать участника. Вас никто и не узнал…

Такие преображения очень полезны, они раскрывают какие-то внутренние резервы. У каждого — свои. Профессия эстрадника — та же клоунада. Если в попсе нет самоиронии — это лоховство одно. Здоровая доля юмора и эксцентрики еще никому не помешала.

Еще интервью:
Интервью: Эмиль Хирш
Интервью: Джерард Майкл Маккарти
Интервью: Supergrass
Интервью: Михаил Ефремов
Интервью: Леонид Парфенов
Интервью: Эндрю Адамсон и дети
Вы так пренебрежительно говорите о том, чем занимаетесь… Я имею в виду попсу.

Не люблю попсу. Попса — это некий компромисс между мной и поп-музыкой. Я чувствую себя на этой площадке временщиком. Другое дело, что я никогда не опускаюсь до откровенного лоходанса. Недавно вышел мой второй альбом «Иначе» и мне за него не стыдно. Но в идеале мне хотелось бы играть совсем другую музыку, а не просто жить за счет музыки, как сейчас. Мне ближе некий музыкальный симбиоз. Ведь трудно определить, в каком жанре работают Стинг или Агутин. Хороший бэкграунд этих музыкантов дает им возможность мешать такие музыкальные коктейли из джаза, рока, фолка и фанка, от которых дух захватывает. Это настоящее.

«Cosmopolitan…» помогает вам в стремлении к совершенству?

Не мешает уж точно. Хотя некоторые трудности наблюдались по началу. Мне, например, никак на первой съемке не давалась фраза про «путеводитель в мире любви и секса». Про любовь еще понятно, но «путеводитель в мире секса» — меня просто клинило. Я даже предлагал, чтобы эти слова произносила моя соведущая — Боня. Потом расслабился и решил не париться. И все получилось…

Эстрадные звезды не жалуют журналистов, а вам пришлось примерить эту шкуру.

С каждым разом я все увереннее и комфортнее чувствую себя в роли эдакого студийного Бармалея, который с некоторой долей иронии и даже сарказма пытает гостей. Особенно когда это друзья — Юля Ковальчук, Кэти Топурия или Резо Гигинеишвили. Получается весело, а это главное.

Вы однажды признались, что в душе вы революционер, которому хочется воевать за идею. За какую, интересно?

Я — идейный революционер, но в таком циничном и беспринципном городе, как Москва, любая революционная идея погибает в зародыше. В Питере еще хочется бороться за культуру, за эстетику, хотя снобизма питерцев по отношению к москвичам я лично не разделяю. Интеллигентные люди, конечно, есть в обеих столицах, но в Москве на фоне ее тотального завоевания приезжими их практически не видно. А жаль.

А вы, оказывается, романтик…

К тому же сентиментальный. А это качество не имеет сегодня коммерческой ценности. Но от сущности своей отказываться не хочу и ночами продолжаю писать стихи…

Еще интервью:
Интервью: Эмиль Хирш
Интервью: Джерард Майкл Маккарти
Интервью: Supergrass
Интервью: Михаил Ефремов
Интервью: Леонид Парфенов
Интервью: Эндрю Адамсон и дети