Пир плоти

Британский детективщик эффектно начинает первый роман об очередном "прекрасном дилетанте" от сыска, патологоанатоме Айзенменгере. Кто-то подвесил выпотрошенный труп студентки в зале Анатомического музея при Лондонской медицинской школе. Поза убитой — кощунственная пародия на распятие. Несмотря на лихую завязку, повествование движется медленно. Оживление в описании психологической и следственной рутины вносят лишь "профильные" сцены. Затмевая все прочее, они превращают роман в одну большую прозекторскую.

Здесь препарируют мертвечину с чувством, толком и расстановкой. Вынести это под силу не каждому живому организму. "Наклонившись, он всмотрелся в это что-то, прежде никем не замеченное из-за обилия крови на полу, приподнял находку двумя пальцами так, что она повисла в его руке наподобие мертвого зверька. — Матка! — объявил он во всеуслышание. Уортон приблизилась к патологоанатому, и Сайденхем с гордостью поболтал своим трофеем перед самым ее носом. — Так и улику потерять недолго".

Нерадивый коллега Айзенменгера так и не понял, что "улика" принадлежала совсем другому трупу. Главный герой, дама-адвокат и пострадавший за убеждения блюститель порядка установят истину, и поможет им именно блуждающая из тела в тело матка. А жертву, кстати, не слишком жаль, ведь она — отрицательный персонаж, шантажистка, наркоманка и обманщица. Остальных действующих лиц автор тоже не щадит — расставляет плохие оценки без намека на иронию или сарказм, с размахом и суровостью, которые сделали бы честь любому школьному учителю или проповеднику.

Пиршество моральных и патологоанатомических истин, надо думать, продолжается в романах "Тихий сон смерти", "Окончательный анализ" и "Мир, полный слез", пока еще ждущих знакомства с нетерпеливым российским читателем.