Биография голода. Любовный саботаж. Страх и трепет.
Бельгийка Нотомб родилась и до пяти лет жила в Японии, где в то время служил ее отец-дипломат. У нее была японская няня, она ходила в японский детский сад, где единственной европейке (с младенчества отличавшейся впечатлительностью и строптивым нравом) приходилось несладко. Потом их семью перевели в Китай, переживавший тогда пик "культурной революции", и девочка из кукольного японского домика попала в огромное гетто дипломатической колонии, откуда выходить в социалистический Пекин крайне не рекомендовалось, и она месяцами играла в войнушку со сверстниками — эти забавы были настолько жестокими, что родителям-дипломатам приходилось усаживать своих детей за стол переговоров.
Затем, не заезжая в Европу, она перебирается в Нью-Йорк вместе с отцом, получившим назначение в ООН: перед десятилетней девочкой распахивается огромный пестрый мир. Но и на этом приключения не заканчиваются: после работы в Америке месье Нотомб становится послом Бельгии в Бангладеш. И опять мир Амели ограничен — на сей раз добровольно — диваном с книжками: на улицу лучше не выходить из-за чудовищной бедности, бросающейся в глаза на каждом шагу. Окончив университет в Брюсселе, она решает завершить круг и в 22-летнем возрасте уезжает в родную для нее Японию, где в течение года работает в огромной корпорации. Там она на собственной шкуре испытывает все прелести местного капитализма — инициатива, наказуемая пуще небрежности, дошедшая из эпохи сегунов жестокая иерархия: распоряжения начальства, даже унизительные, должны беспрекословно выполняться. В следующем году она выпускает свой первый роман "Гигиена убийцы". На этом ее жизнь дипломатической царевны заканчивается и начинается карьера профессионального литератора.
Ранняя биография Нотомб заслуживает такого подробного пересказа, потому что именно она и составляет содержание трех небольших автобиографических произведений, выходящих одной серией. "Биография голода" — воспоминания о детстве в Японии, Нью-Йорке, Бангладеш и, мельком, о Китае; "Любовный саботаж" — подробно о дипломатическом городке в Пекине; и, наконец, "Страх и трепет" — снова об островной стране, но уже глазами японки и бельгийки одновременно.
Однако эти романы меньше всего об экзотике — сменяющийся этнокультурный фон у нее всегда играет лишь роль задника, на фоне которого происходит разговор о любви. Так уж устроен язык Нотомб: о чем бы она ни говорила, речь всегда пойдет о тех мучительных и болезненных странностях, в которых порой выражается это чувство. Ее лирический герой — всегда аутсайдер, и трудолюбивая (по роману в год) писательница из года в год растравляет его душевные раны и пестует его асоциальность. Нарисовав себя в виде несчастной маленькой девочки и едва прикрыв реальные обстоятельства, Нотомб и сама себе поставила диагноз — запущенная инфантильность.