Черновик

Новый авторский сборник Дмитрия Воденникова, перешедший, наконец, из виртуально-бесплотного вида в осязаемо-бумажный, — это чувства и размышления человека, живущего здесь и сейчас: прочитавшего много книг, пользующегося электронной почтой и мобильником, ходящего по невыдуманному городу Москве в компании вполне реальных людей, называемых по именам и фамилиям. При этом автор умудряется писать стихи, словно не замечая никакого постмодернизма, концептуализма, невозможности прямого лирического высказывания и пресловутой «смерти автора».

Стихам Воденникова меньше всего свойственна воинствующая старомодность, как у Амелина, или игра в девственное невежество а-ля пастушок Есенин. Воденников — откровенно столичная штучка, интеллигентный молодой человек (по-другому называть его как-то до сих пор не получается, несмотря на нынешние его 37 и многочисленные рефлексии в книге на эту тему) с неистребимыми признаками высшего филологического образования на тонком нервном лице. Он прекрасно осведомлен обо всем, что делалось в поэзии до него (это видно по текстам, полным ненавязчивых, неигровых аллюзий), но ведет себя так, словно все это не имеет лично к нему ни малейшего отношения.

Такая позиция стала для Воденникова возможна потому, что он в совершенстве владеет формой. Пожалуй, ни у кого раньше наработки западноевропейского (в первую очередь — англо-американского) свободного стиха ХХ века так органично и естественно не сочетались с классическими русскими размерами. Напрашивающаяся аналогия — Пушкин, сумевший в свое время перенести на русскую почву развитую традицию французской поэзии XVIII века. Сильное сравнение — но в случае «Черновика» оно преувеличено совсем ненамного.