Снег

Турецкий поэт-изгнанник с кафкианско-египетским псевдонимом "Ка" возвращается на родину и тут же попадает по командировочным делам в городок Карс. Там только что грохнули главу муниципалитета; назревают новые выборы; происходят самоубийства девушек; действуют курдские сепаратисты и исламские радикалы — в общем, крайне насыщенная мизансцена. А еще — в городе уже несколько дней не прекращается снегопад, и к тому времени, когда герой прибывает в Карс, местечко оказывается отрезанным от остального мира.

Этот тягучий и одновременно прозрачный роман насыщен событиями под завязку. Это тот самый омут, в котором водятся бесы, что рвут изнутри бывшую Османскую империю, на всех парах устремившуюся теперь в Евросоюз. Необыкновенная радость и боль от чтения Памука в том, что этот гиперуспешный турок с глубоким национальным сознанием под никелированной пленкой европейского интеллектуала куда ближе русской литературной традиции, чем любой рефлексирующий на темы человеческого несовершенства англичанин или француз. В "Снеге" есть широта, роман отзванивает то "Бесами" Достоевского, то "Замком" Кафки, то сумбурной патетикой пьесы "Розенкранц и Гильденстерн мертвы" Стоппарда. При этом текст не только не распадается на интонации, но производит впечатление медленно обрушивающейся лавины, по пути захватывающей дома, деревья и зазевавшихся альпинистов. "Снег" не заканчивается на высшей точке, напряжение среды вытолкнет героя из омута, как пробку из бутылки. На данный момент это, пожалуй, лучший роман Памука — человечный и безжалостный, как холодок осознания, прикасающийся к затылку на манер револьверного дула.