Общага-на-крови

Тот случай, когда "из пушки по воробьям". Решив издать ранний роман Алексея Иванова, издательство "Азбука" просто-напросто вывернуло своего любимого автора наизнанку, обнажив все сочленения и швы. По фактуре "Общага" — такой надрывный социальнопоколенческий роман, но на идейном фоне здесь сплошная метафизика. С одной стороны — пубертатные пьянки, безденежье, бесприютность, истеричный промискуитет и беготня от комендантши, с другой — общага как русский мир, стоящий на грани, на крови, и требующий от обитателей ежеминутного напряжения душевных сил. Отравленные этим пролонгированным катарсисом персонажи не могут, да и не захотят жить в любом другом, пусть гораздо более благополучном климате. Вот и прыгают из окон, режут вены, ведут длительные философские беседы — вместо того, чтобы попросту собрать манатки и отъехать домой.

Самое странное, что и тот, и другой слой романа в отдельности — получились. Целиком же — ивановская громоздкая мифология продавливает социально-жанровую ткань, она скрипит под непомерной нагрузкой, как изношенная пружинная кровать. Не представляя еще, что с этим поделать, автор "натягивает" сюжет на мировоззренческую болванку, и он естественным образом не выдерживает, обнаруживая дыры — вроде той, что остается зиять в протараненном локомотивом автобусе на месте романтической героини. В эту "смерть из машины", необходимую,чтобы подтолкнуть героя к очередному витку рефлексий, верится с трудом. Иванов — писатель грубовато-эпического толка, масштабный, очень "корневой", он панически не готов (или не был готов тогда?) заменить кровь — вином, гибель — метафорой гибели. Расставанием, что ли. Вот и получается — тренировочный расстрел резиновыми пулями. Громко, больно даже, но не до конца.