Сергей Доренко: «В нашей стране нет жанра дискуссии»
— Кажется, все это время вы совершенно не жалели, что распрощались с телевидением…
— Когда в 2000 году я ушел с Первого канала — довольно долго ездил по миру. А потом понял, что это бессмысленно. Неинтересно быть иностранцем в чужой стране, а местным стать невозможно. Мне надоела эта ужасная пятизвездочная жизнь…
— Вы сейчас издеваетесь? Или строите из себя усталого, недовольного жизнью аборигена? Сегодня это вроде не модно…
— Глупости. Модно жить в пяти звездах — а мне это надоело. Пытаешься внедриться в народ, но они все равно считают тебя чокнутым придурком, потому что просто не хотят, чтобы ты был одним из них. Всюду я иностранец, живущий в Интерконти. Причем все равно, где этот Интерконти находится — в Москве те же пять звезд, что и в Африке. Все равно получается имитация чужой жизни. А своя-то где?
— Это все лирика. После такого перерыва на телевидение надо возвращаться фокусником — из одного рукава достал компромат на Медведева, из другого — на Путина. Вы же все равно будете делать политическую программу, тем более что выборы не за горами.
— Герои сами по себе мне не интересны: Путин, Медведев — где их только нет. Весь ужас в том, что в нашей стране нет жанра дискуссии как таковой. Приглашаешь в гости человека, который, например, ляпнул что-то, а приходит ватага его единомышленников. И получается, что ты говоришь не со своим оппонентом, а с его «стаей». В эфире полная дикость: дурак-одиночка против коллектива-стаи. Они же не слышат аргументов, орут, а ты — даже если хорошо подготовился — выглядишь как белая ворона. Переспорить базар невозможно. Россия — страна ватаг. Аргументы «за» или «против» корпоративный человек не может услышать по определению, именно потому, что он человек ватажного сознания. Уже только поэтому я не хочу сужать программу. Если я буду спорить с человеком «икс», а у него ватага «икс», значит, что они слышать меня никогда не будут. Они просто скажут: «А-а-а, этот против нас». При этом вы можете просто говорить о том, что вода мокрая, но если ватага это опровергает, то уже никто не откроет им мозг, закрытый на три двери, взломать которые невозможно.
— Ну и где выход?
— Я собираюсь просто говорить критично, не ограничивая себя вежливостью в адрес оппонента. Для этого мне, по существу, нужен только я сам. Ну и, допустим, какой-нибудь эксперт-культуролог, историк вопроса, может быть. Плюс напарница, а лучше не одна. В первых программах мне помогает Анастасия Оношко, с которой я работаю в радиоэфире. А жанр программы сложно определить. Жанр изумления, я бы сказал.
— Чему будете изумляться?
— Тому, что произошло за неделю. Это же восхитительно, как некоторые руководители несут пургу каждые полдня. Вчера говорил одно, сегодня — прямо противоположное. Надеюсь, зрители будут изумляться вместе со мной.