Незаметная вещь
Возвращение журналистов в беллетристику решительно стало трендом этого года. Вот и Валерий Панюшкин, человек-бренд, сотрудник всевозможных дейли, уикли, мансли и даже куотрели, сменил уверенное «доллар за строчку» (а то и куда больше) на шаткое «для начала n рублей за печатный лист, а там посмотрим,как пойдет и решился выпустить свои колонки и очерки в виде отдельной книги не журналистской (как его Путина видевший коллега Колесников), а претендующей на художественность. Да еще и присовокупил к ним рассказы явно выдуманные, не документальные.
Впрочем, деление на фикшн и нон-фикшн применительно к Панюшкину можно проводить с большим трудом. Вот, например, из эссе о цыганском скрипаче: Эрденко рассказывает, что если умирает цыганская девушка,то на ее похоронах сначала играют свадьбу. И что на этой черной свадьбе скрипачу легче сойти с ума. И что именно так и нужно играть всегда, как играет скрипач на черной свадьбе. Беллетристика это или журналистика? Какая разница! Это текст Панюшкина. Подобно коварному акунинскому дЭврэ, на спор сочиняющему эффектный очерк о своих стоптанных сапогах, Панюшкин с одинаковым блеском способен написать и о московском мальчике-аутисте, и о флорентийской лесбиянке, и о молодом господине в пропахшей кофе и апельсинами (скорее, впрочем, Буниными и Набоковым) Ницце. Но ключевое слово здесь одинаковый.
Автор давно выработал себе особый язык имитирующий ленинское (то есть горьковское) прост как правда и страшно удобный, как стальные рельсы. Встав на них, действительно можно писать о чем угодно и сколько угодно, лишь бы заказывали. Мысли придут сами, как третья рифма в октаву. Вот как заканчивается центральный, пожалуй, текст сборника, большое журналистское расследование о больных лейкемией детях: Аппараты эти [для облучения донорской крови] стоят 200 тысяч долларов. Как автомобиль, на котором ездит всякий правительственный чиновник и всякий уважающий себя бизнесмен».
Можно назвать это демагогией. Можно гражданской позицией. Но это просто стиль такой. Набитая рука журналиста-виртуоза.