Оливер Твист

«Когда, пронзительнее свиста, я слышу аглицкий язык, я вижу Оливера Твиста над кипами конторских книг», — сказал русский поэт, плохо помнивший Диккенса, но умевший подобрать слова для передачи нужного настроения. Образ Англии важнее того, что есть она «на самом деле». Черные кэбы и черные цилиндры, желтые туманы и желтая Темза, густая муть и дымная хмарь — эти зрительные ощущения ведут свое происхождение от слова, а именно — от романов Чарльза Диккенса. Их бесчисленные экранизации красуются общими местами и заставляют переживать радость узнавания.

Роман Полански подошел к несвойственному для него делу с размахом. В прошлом году декораторы пражской студии «Баррандов» выстроили Лондон по чертежам 1835 года, попутно доказав преимущество кустарной фактуры над всесильным компьютером. Грандиозный павильон сливался с живой Прагой, ставшей идеальной декорацией для слегка подправленной классики. Поменьше критического реализма, побольше мальчишеского восторга от жизни карманных воришек. 12-летний Барни Кларк в роли Оливера скачет по пражским крышам и щербатой брусчатке, повадками, одеждой и тем самым настроением смахивая на юного Лапшу из «Однажды в Америке».

Едва заметное пижонство в изображении насилия и порока — то немногое, что есть в новом «Оливере Твисте» от старого Поланского. Потертый циник и вечный беглец устал от мук души и снял кино для детей и юношества. По словам самого мастера, он давно хотел сделать фильм, на который смог бы взять своих детей. Ни одна из прежних лент для этого не годилась, и пришлось обратиться к школьной программе. Кстати, после «Пианиста» только и остается, что разбираться с собственным детством. Диккенс — подходящая вывеска.