Pompeya: «В России нас очень многое не устраивает» | Музыка и клубы | Time Out
Музыка и клубы

Pompeya: «В России нас очень многое не устраивает»

  26 апреля 2011
5 мин
Pompeya: «В России нас очень многое не устраивает»
Российская группа, исполняющая песни на английском языке, рассказала «Собаке.ru» о своих планах на эмиграцию.

Досье

В ближайшее время группа, созданная в 2006 году, планирует собрать весь ранее сочиненный материал и выпустить полноценный альбом.

Клип на песню Cheenese снимался летом 2009 года на «Красном Октябре» одним кадром, на цифровой фотоаппарат.

По словам музыкантов, видео на песню Inviters, которое снял для группы их общий друг режиссер Александр Каргальцев, стало его визитной карточкой при поступлении в киношколу Нью-Йорка.

Харизматичные участники инди-группы, ставшей одним из главных музыкальных открытий последнего времени, выглядят как типичные европейские музыканты, поют на английском языке, а их клипы благодаря YouTube известны далеко за пределами России. Однако за границу музыканты готовы поехать только на гастроли.

 

Вы исполняете песни на английском в России. Зачем? Может, проще уехать?

Даниил Борд (гитара, вокал): Английский язык мы выбрали для песен только потому, что хотим донести музыку до как можно большего количества людей. Это сейчас отличный универсальный способ.

Наири Симонян (ударные, бэк-вокал): Мы никогда не говорили, что хотим уехать из России. Повсеместно – в нашей среде, своим западным коллегам, в блогах и Интернете – подчеркиваем, что мы группа из Москвы. И по-английски мы поем ровно о том же, о чем пели бы на русском или армянском языке, обращаясь к другу или любимому человеку. Мы не native speakers, конечно, но за границей люди обращают внимание на слова, понимают наши песни. Тут же все просто: зацепило что-то слушателя или нет.

Денис Агафонов (бас-гитара): На самом деле мы так или иначе не сможем всегда находиться здесь, нам просто придется поехать в мир, на гастроли.

Александр Липский (клавиши): Идеальный вариант для нас был бы такой: часть времени жить здесь, общаться с друзьями, работать на студии, часть – проводить за границей, давать концерты.

 

А что вас в России не устраивает?

Александр: Мы не идеалисты и не ура-патриоты, поэтому нас здесь очень многое не устраивает. Вообще, у нас постоянно совершают ошибку, отождествляя понятия «страна» и «государство». Мы любим эту страну, но нам категорически не нравится, как в ней все устроено и функционирует.

Даниил: Вообще, если не смотреть телевизор, не пользоваться общественным транспортом и не стоять по четыре часа в пробках, то в России все не так уж плохо. А если говорить серьезно, то мы выбрали профессию музыкантов, которая просто требует движения в мир.

Наири: Даниил, который у нас пишет тексты, довольно болезненно относится к нынешнему государственному строю. Так, например, текст песни Power совершенно серьезно говорит о том, в чьих руках сосредоточены сила и власть. Хотя с точки зрения музыки композиция совершенно солнечная. И видео на нее мы снимали такое же яркое, резко контрастирующее с содержанием.

 

Часто русские за границей предпочитают умалчивать, откуда они.

Наири: Многие уезжают, чтобы окончательно разорвать связь с этой страной, но мы выбрали другой путь. Наше происхождение придает группе самобытность и колорит. Сейчас очень легко раствориться в музыкальном мире, а мы понимаем, что группа не должна быть безликой. Вот, например, вы британская группа, поете на английском языке – и что? Таких, как вы, сотни…

Даниил: И нам надо думать, как бы не затеряться среди англопоющих групп в мире. Именно тот факт, что мы из России, уже накладывает некий отпечаток, который отличит нас от «них».

Денис: Тем более у нас богатый бэкграунд. Мы родились в загадочной для европейцев и американцев стране СССР. За «железным занавесом» скрывалось что-то неизвестное, что многих манило. У нас до сих пор существует большой пласт культуры, от музыки до архитектуры, о котором мало кто знает на Западе. Нам в наследство досталась яркая эстетика, которую можно поместить в крутую обертку и представить миру. Уверен, это будет интересно.

 

Что вы можете сказать о своем поколении?

Наири: Если говорить о людях 1982–1987 годов рождения, как мы, то мне кажется, большая часть этого поколения уже смирилась с ситуацией и может лишь мечтать и говорить о возможности уехать отсюда. Знаете, когда вы подаете документы на визу, например американскую, в анкете спрашивают о родственниках и недвижимости в России, то есть о том, что вас связывает с этой страной. У нас и у людей постарше, возможно, уже накопилось много важных и прочных связей, которые удерживают нас здесь. Из десяти моих товарищей максимум двое могут покинуть Россию, и то это безбашенные люди. А вот поколение, рожденное в 1990-е, может себе позволить бросить все и свалить.

 

Если вам предложат контракт со звукозаписывающей студией где-нибудь в Лондоне, согласитесь?

Наири: Да, мы уедем. Подпишем контракт и будем там работать, но опять-таки нам никуда не деться от российской эстетики, которую мы впитали здесь. Большинство западных промоутеров, да и просто слушателей имеют представление о российской поп-музыке по группе t.A.T.u. и Диме Билану, и то благодаря «Евровидению». Свободно перемещаясь по миру как группа из Москвы, мы, надеюсь, сможем отчасти изменить представление о России в лучшую сторону.

Даниил: Честно говоря, мы понимаем, что это просто красивая сказка и никто нам не предложит такой контракт.

 

В чем отличие стартовых условий для музыкантов у нас и на Западе?

Даниил: Наши реалии тормозят творческие порывы и творческих людей. Посмотрите даже на нас: нам в среднем двадцать пять лет, все, что мы делаем сейчас, на Западе делают уже семнадцати-двадцатилетние.

Наири: Внешние преграды можно преодолеть. В любой стране начинающий музыкант сталкивается с тем, что нужно найти аппаратуру, студию, возможность выступать и так далее. Отличие западного музыканта от российского заключается в осознании того, что все в его руках и что, если он действительно фанатично предан своему делу, это приведет к определенному результату. Нам же с детства внушают, что музыкой нереально заработать на жизнь, а музыкант – не профессия.