Главное
Разница между Челябинском и Нью-Йорком — разительна
13 апреля 2011
3 мин
В 1991-м ее пригласили на гастроли в США как пианистку. В разваливающийся Союз она не вернулась. Сегодня Лера — успешный композитор. На ее музыку великий Ноймайер поставил балет «Русалочка».
Как вы приняли тогда решение не возвращаться?
Ничего подобного не предполагалось. Гастроли должны были продолжаться всего 10 дней. Но меня услышали и предложили заниматься в консерватории. Это был уникальный случай: тогда выехать из СССР было чрезвычайно сложно — я решила остаться. Позвонила родителям — они сказали, что это решение я должна принять сама: что решу, то и будет правильно. Это было смело с их стороны, тогда я вообще впервые одна уехала из родительского дома, мне было 17 лет, и никого из родственников или знакомых у меня в Америке не было.
Ваши сочинения наполнены «русскими» отсылками, русскими темами. Это помогло вашему успеху — получилось ли у вас на Западе разыграть «русскую карту»?
Я не думаю, что мой успех на Западе был связан с «русской картой», тем более что она разыгрывалась до меня настолько часто, что успела всем поднадоесть. С другой стороны, моя музыка действительно часто включается в программы, которые посвящены русскому искусству, но это происходит естественным образом.
Какой была бы ваша карьера, если бы вы тогда вернулись?
Было бы намного сложнее сделать так, чтобы мою музыку узнали. 17 лет — критичный возраст, и будущее человека зависит как раз от того, что случается с ним между 17 и 25 годами. Все-таки разница между Челябинском и Нью-Йорком была разительна. В Нью-Йорке мне удалось соприкоснуться с мировой культурой. Но, если бы я вернулась, занималась бы тем же самым — я была для этого рождена.
Как сложилось ваше сотрудничество с Ноймайером?
У меня до этого уже был один балет с Джоном — «Prеludes CV», тоже в двух отделениях. В том балете я была еще и исполнителем: рояль стоял на сцене, а музыканты участвовали в самом действии. Нам с Джоном тогда удалось очень хорошо друг друга прочувствовать, поэтому «Русалочка» стала естественным продолжением нашего сотворчества.
В России вам везло: говорят, когда вам было 12, ваш педагог по композиции предложил вам написать оперу, потому что сам не успевал. А чем американская удача отличается от русской?
То, что со стороны выглядит как удача, изнутри ощущается больше как закономерность: без кровавого труда никакой удачи не будет. Будь то Америка, Россия или Германия — разницы нет: если ты чем-то живешь, то то, что называют удачей, должно прийти.