«Я скучаю по офису»
Музыка The National — это меланхоличные песни, написанные 30-летними о 30-летних. Звучат они, как если бы Ник Кейв научился сочинять мелодии или как Леонард Коэн, живи он в Нью-Йорке в наше время. The National играют немного грустный и нервный рок, спокойный, но не без импульсивности, при случае могут и голос повысить, и темп увеличить. Корреспондент Time Out поговорил с лидером группы Мэттом Бернингером.
Откуда такое название — «Национальные». Вы случайно не нацисты?
Нет, конечно! Мы долго выбирали название, а потом уже была такая ситуация: первый альбом записали, а имени все нет, надо срочно придумать. И вот гуляем по Нью-Йорку, смотрим по сторонам, а вокруг все национальное. Агентство национального чего-то, национальная ассоциация того-то, национальный клуб еще чего-нибудь. И мы подумали: а не стать ли нам национальным ничем? Мы — национальное ничтожество!
У вас в каждой песне рассказывается какая-нибудь маленькая история. Откуда вы их берете? Неужели это все с вами происходит?
Половина со мной, половину историй краду у друзей и знакомых. Мне вообще только дай что-нибудь украсть. Я даже сам у себя воровал: в «Boxer» есть песня «Slow Show», и там слово в слово повторяется припев одной из песен с первого альбома.
А есть история, которую хотелось бы рассказать, но не получается?
Конечно, их полно. У рассказчика ведь обязательно должен быть опыт: я не могу петь о том, чего не знаю. Я вот никогда не воевал в Ираке и не могу про это песню написать, хотя очень бы хотелось.
Мне очень нравится песня с прошлого альбома «Baby, We’ll Be Fine» — там вы отлично описываете жизнь офисного работника. Особенно понравился момент, где герой песни мечтает, чтобы босс подошел к нему, обнял и сказал, что все будет хорошо. Вы сами долго офисной работой занимались?
Девять лет. Я только в прошлом году уволился, до этого брал отпуска на время туров, а записывались мы после работы. Мы вообще-то никогда и не думали этим зарабатывать, но раз появился такой шанс, почему бы и нет?
А не скучаете теперь по старой работе? В конце концов, раньше музыка для вас была способом от нее отдохнуть, а теперь группа — это и есть работа.
Скучаю, особенно по социальным ее моментам. Ну, приходить в офис и разговаривать с людьми о всяком — только не о музыке. Еще я уже тысячу лет не засыпал в собственной постели. Вообще меня немного беспокоит то, что музыка стала для нас именно работой. Мы так можем перестать ее ценить и начать писать идиотские песни о том, каково быть рокером.