Интервью: Лоран Гарнье
Книгу вы писали вместе с Давидом Ламбером…
Да, он журналист и мой друг. В течение полутора лет мы дважды в неделю записывали интервью, а по уикендам вместе ходили по клубам.
По «Электрошоку» кажется, что воспоминания о неудачах дают вам какой-то особый драйв…
Может быть. За 20 лет карьеры я сталкивался с самым разным негативом со стороны публики. Я вычищал жвачку из волос, которую в меня бросили из толпы, меня чуть не пырнул ножом какой-то придурок во время сета в конце 80-х в Лондоне.
Вы помните, когда первый раз оказались в России?
Между 1989-м и 1991-м — был рейв на огромном стадионе с велотреком (Mobil на велотреке в Крылатском. — Прим. Time Out). Мы приехали вместе с Жоакимом Гаро, который сейчас продюсирует Дэвида Гетта, и не требовали гонорара — тогда бесплатные выступления были в норме. Помню, звуковики впервые узнали о том, кто такие диджеи и на каком оборудовании они работают. Они не понимали, что такое монитор и как его настраивать,— мы целый день разбирались со звуком. Хотя было здорово. Я вернулся во Францию с первым русским техно-винилом!
А кто был автором?
Они подарили мне майку — это я помню. А как же они назывались? Новые… э-э-э… «Новые композиторы»! Я до сих пор ношу эту майку, очень ее люблю.
Получается, что история ваших отношений с Россией насчитывает 15 лет?
Да, и я прекрасно запомнил свой первый визит к вам. В Европе Россия считается загадочной страной.
Ну и какая главная черта русского характера?
У меня не было возможности глубоко изучить русскую нацию, ваша публика до сих пор меня удивляет. Но у меня вы ассоциируетесь с прямотой и устойчивостью.
А вы когда-нибудь напивались в России?
Напиваюсь в зюзю каждый раз, как к вам приезжаю. Впрочем, я везде напиваюсь.