Интервью: Нино Катамадзе
Как много концертов в месяц вы даете?
Семь—девять. Иногда бывает пять, иногда — три. Это зависит от того, что происходит в мире. У меня концертов получается ни мало и ни много. Я стараюсь делать так, чтобы их не было больше десяти. Бывает, добавляются благотворительные концерты, я всегда соглашаюсь. Но ведь хочется делать каждое выступление настоящим, энергичным, живым. Надо же что-то рассказывать со сцены. А если превращать это в цирк какой-то, в шоу — там нет настоящих эмоций. Получается обычный «чес». Я стараюсь не выбирать это направление — оно неправильное. Хочу, чтобы все было настоящее и чтобы я оставалась настоящей.
С какой пластинки вы бы посоветовали свежему человеку начать знакомство со своим творчеством?
Я бы так не подходила к вопросу. Потому что музыка — это не просто тема, которую ты решил послушать под определенное настроение. Музыка — если это настоящая музыка — дает то, чего тебе в себе не хватает. И раз каждый человек — это индивидуальность, я не знаю,кому и что именно могут предложить мои диски. Дело только в том, чтобы добраться до них и послушать.
Где выходит ваш новый альбом?
Мы выпускаем его на «Мистерии Звука».
Но при этом вы активно сотрудничаете с лейблом «Вдох» и Эдуардом Шумом…
Вы знаете, «сотрудничаю» — неправильное слово. Я с Шумом не просто дружу — он мой родной человек. Один из немногих настоящих друзей в Москве, которые у меня есть, первый человек, который поддерживал нас с самого начала. Мы познакомились в 2000 году в Батуми, в моем родном городе на электронном фестивале «Субтропики». Потом стали созваниваться, и каждый его звонок заканчивался одним и тем же: «Как же я мечтаю организовать твой концерт здесь! Как же я хочу, чтобы ты выступила в Москве! Как же я вас жду!» И ведь у него в результате все получилось. Потому что мы — настоящие друзья.
Вы часто выступаете за границей. Где вам понравилось играть больше всего?
Везде, конечно, играть хорошо, везде по-разному. Лично мне больше всего понравилось выступать в Лондоне на BBC Live. Мы выступали как трио: две акустические гитары и вокал. Организаторы фестиваля ставят перед исполнителями задачи: например, нужно исполнить импровизацию ровно за тридцать секунд. Не за 29 или 31, а ровно за 30. На следующую тему дается полторы минуты, на третью — три. И нужно так разделить между этими частями все эмоции и смыслы, которые вкладываешь в пение, чтобы вышло законченное произведение. Чтобы за пять минут можно было спеть весь концерт. Представляете?
С трудом, но представляем. А вы следите за творчеством российских артистов, которые играют такую же музыку, как и вы?
Да, я слушаю, конечно. Мне хочется быть в курсе, о чем они думают. И потом — это на Западе в такой музыке многое уже устаканилось и особо не меняется. А в России независимой электронной музыке — как более или менее массовому явлению — от силы лет двенадцать, и мне интересно слышать в ней отзвук всех событий, которые за это время произошли. Понятно, что я слушаю такую музыку в основном по клубам. Но тот же Шум ее продвигает, вокруг него есть очень хорошие музыканты, девочки-мальчики молодые… Так что настоящая музыка в России развивается, по этому поводу можно не печалиться. Если мы будем подходить к ее продвижению творчески, то скоро сможем ее услышать и по телевизору, и по радио, и вообще отовсюду.
Есть ли у вас какие-нибудь любимые грузинские рестораны, в которых вы бываете, когда приезжаете в Москву?
Я люблю «Багратиони». Очень. Там играют мои друзья. Каждый раз, когда бываю в Москве, я стараюсь туда заглянуть. Но вообще я не очень люблю ходить по ресторанам. Мне проще устроить какое-нибудь душевное развлечение дома.