«Сейчас молодежь по-хорошему наглая»

Свой первый рассказ «День без вранья» Виктория Токарева написала еще в 1964 году. В 1968-м по нему был поставлен фильм «Урок литературы». По ее сценариям сняты культовые фильмы «Джентльмены удачи» и «Мимино». Токарева стала первопроходцем в жанре городской иронической прозы, в котором сейчас работает добрая половина литераторов. Ее новая книга «Одна из многих» — в чем-то смешная, в чем-то грустная история провинциальной девушки, которая пытается завоевать Москву. Или хотя бы просто свое счастье.

Героиня вашей книги — девушка из деревни Мартыновка Мелитопольской области. Тяжело было писать
про девушку из провинции?

Нет, мне кажется, что во мне есть эта душа. Я, конечно, не девчонка из села Мартыновка, я достаточно взрослая жесткая тетка, но я могу понять свою героиню.

Девушки поменялись за 40 лет?

Я живу в писательском поселке. В нескольких километрах от нас находится хутор Ильичевка, откуда никогда не вывозят мусор.Там есть пруд, в котором гуси плавают, старые сараи. Оттуда на дискотеку в санаторий ФСБ отправляются девушки. Мне кажется, они выходят из глянцевых журналов. Они хорошо одеты, накрашены, они просто роскошны. Сейчас молодежь вся отлично одета, по-хорошему наглая.

Героиня «Одной из многих» говорит, что «мужья делятся на две категории — никчемушники и кошельки.
Никчемушники садятся на шею и едут. И ты везешь за двоих. Это тяжело». Других вариантов нет?

Вы знаете, я недавно смотрела по телевизору сюжет про цыган. Они никогда не разводятся. Просто нельзя. И еще у них самая любимая работа — петь и плясать. Мне вдруг стало так завидно, я всю жизнь работала, а оказывается,можно просто жить, как птицы.И никогда не разводиться. Вот когда есть закон— никогда не разводиться, — то женщина уверена в завтрашнем дне.

Откуда вы берете сюжеты книг?

Ну здрасте, что значит «откуда»? Есть такое нескромное слово «талант». Благодаря ему писатель собирает сюжеты, как пчела мед с цветов. Пчела сначала летает, на один цветочек сядет, на другой, и только потом мед появляется. Вот так и я работаю.

В опросе для книжного номера журнала Time Out вы сказали, что Бориса Акунина сложно назвать писателем. Почему?

Я слышала интервью с Акуниным по телевизору, он самсебя писателем не считает, он называет свои книги бизнес-проектами. Мне стыдно признаться, но я читала его очень мало. Это не моя литература.

Кого вы считаете писателем сегодня? У кого есть язык?

Язык есть у Довлатова. Я иногда читаю молодых. Есть один очень талантливый парень, лимоновец, но фамилию не помню. Дело ведь не в том, что именно человек пишет, а в том, как пишет. В России литература никогда не иссякнет. Как пример могу привести «Венерин волос» Михаила Шишкина.

С мужчинами разобрались, а кто вам нравится из писательниц?

Настоящие писательницы — это Улицкая и Петрушевская, я с ними дружу и ими восхищаюсь. Я совершенно лишена чувства зависти и соперничества по отношению к ним. Я очень люблю Улицкую как писательницу и как человека. Она высокоинтеллектуальная, ничего не делает напоказ, чтобы эпатировать публику.

А если взять тех, кто работает в жанре детектива?

Эти девушки, Донцова, Маринина и Устинова, — это совершенно другой отсек. Они все три милейшие. Донцова — такая нежная, приветливая. С ней поговоришь, потом неделю будет хорошее настроение. А Маринина — умная, гордая, значительная. Устинова — совершеннейшая прелесть, умница. У Жванецкого есть выражение: «люди собираются там, где что-то происходит», а раз эти книги читают тысячи человек, значит, что-то происходит. А что может происходить? Талант.

Вы довольно много писали в 70-е годы для кино. Почему сейчас меньше пишете сценариев?

Недавно в клубе «Эльдар» праздновалась годовщина какого-то фильма, и были приглашены все старые комедиографы. И стало понятно, что 70-е годы — это был расцвет кино. Сейчас — декаданс. Все эти сериалы — это не кино, это продукт. Нет, есть несколько отличных сериалов, например, «Штрафбат» по сценарию Володарского и «Идиот» Бортко. Я иногда смотрю сериалы, чтобы отдохнуть. У меня есть кот породы «дымчатый леопард», так он садится со мной у телевизора и смотрит со мной сериалы. И я иногда задаю себе вопрос, понимает он что-нибудь или нет, а потом думаю, что эти сериалы и кот поймет.

А почему режиссеры 70-х сейчас не снимают гениальных фильмов?

Старые уже. У писателей век дольше, Толстой до 80 лет хорошо писал. А у режиссеров аккумулятор садится.

В литературе 70-х был расцвет?

Там были блестящие имена. И сейчас, я думаю, начнется возвращение к советской литературе. К Трифонову, Тендрякову.

Как вы работаете?

Я пишу перьевой ручкой Parker, чернилами Parker, на бумаге с водяными знаками. А потом перепечатываю на машинке «Континенталь» 1904 года. Говорят, что именно на этой машинке работала секретарша Ленина Фотиева. Но теперь эта машинка привыкла ко мне и стала немножечко мной, от Фотиевой там ничего не осталось.

Кого вы сейчас читаете?

На моей тумбочке лежат Войнович, Зингер, Довлатов. Войнович — мой учитель, Зингер — просветитель, а Довлатов просто тянет к себе.

Как они связаны с вашей литературой?

Милость к падшим,мои герои непьющие, но страдающие. Плюс ирония. Ирония — это мировоззрение. Однажды я спросила у Лии Ахеджаковой: «Что подвигает тебя на творчество?» И она ответила: «Я жалуюсь». Желание быть услышанным — пусковая кнопка всякого творца.